столик бутылку вина, два бокала, уселся в кресло рядом с девушкой. — Я заказал, Жень, обожремся. Выпьешь со мной?

— Да, повод весомый.

Александр разлил вино в бокалы, отсалютовал спешащему городу внизу, выпил. Налил снова, закурил. Надо же, у дочери в жизни драма, а он счастлив, что эти дни проведет рядом с любимой женщиной. Вот она, только руку протяни…

— Жень, ключи от этой квартиры возьми, замки уже новые, вчера вечером сменил. Черт, Ирке забыли отдать экземпляр. Ты отвези потом. Все, где эта… валялась, еще вчера заменил — кровать, диваны, кресла, только в ее комнату еще не заходил.

— То-то я сегодня подумала, что умом трогаться рано, но предпосылки есть. Вроде, мебель та же, а обивка по цвету на пару тонов не совпадает с привычной. Ты предупреждай в следующий раз.

— Следующего раза не будет, — жестко отрубил мужчина. — У меня к тебе просьба.

— Внимательно, Саш.

— Сегодня мы с тобой планы на двадцать седьмое состыкуем, а завтра приедешь сюда с утра, самостоятельно распорядишься ее вещами, что ребенок не испортил. Закажи клининг, грузчиков, пусть все на помойку вынесут, голые стены чтоб в комнате остались. Сделаю там бильярдную. Денег тебе оставлю, сам приеду вечером, если у тебя дела — можешь не дожидаться, ключи пусть у тебя будут теперь. Брюлики собери отдельно, отвезу ювелиру, продам к чертовой матери, деньги Ирке отвезешь. Компенсацией.

— Хорошо, я как раз до субботы на работе договорилась, что не появлюсь в офисе.

— Прости, что на тебя все вешаю, я постараюсь завтра пораньше приехать.

— Ты ее любишь?

— Привык. Она похожа на ту, которую действительно давно люблю, сейчас вижу — жалкая пародия.

— Значит, не сильно расстроился.

— Знаешь, я сам виноват отчасти, что Алинка в загул ударилась. Скучно ей было. Молодая, энергию деть некуда, я на работе сутками. Предлагал ей, правда, купить бизнес какой под ключ, кафешку, салон красоты, еще варианты накидывал, учиться отправлял, любой ВУЗ, по желанию. Нет, не захотела. Целыми днями спала и ногти, ездила, пилила. Даже вождение бросила, не осилила.

— Не твой уровень, Сашенька, — Женька не выдержала, коснулась его руки, погладила запястье. — А чего та, другая?

— Не обращает на меня внимания, — накрыл ладонью ее руку, чуть сжал осторожно. Не отняла, не убрала руку, и это было не просто знаком поддержки, нет, что-то большее…

— Ну и дура. За таким мужчиной, как ты, на край света не страшно бежать, — вырвалось у нее болью неразделенной любви. Убрала руку, справилась с эмоциями, и через миг снова улыбалась беспечно. — Прости, сказала, не подумав.

Мужчина усмехнулся, прикоснулся бокалом к ее бокалу. Если б знала, что сейчас саму себя дурой назвала. Вспомнил вдруг, как стояли в лифте, обнявшись, как она прильнула, прижалась к нему. А вдруг он ей тоже не безразличен, что ему не показалось и раньше, когда ловил на себе ее взгляды.

— С твоими возможностями любую можно завоевать, Сашенька.

— А она принципиальная. Самостоятельная. Гордая.

— Саш, просто скажи ей. Хоть будет понятно, от чего танцевать, примет или отправит гулять лесом, — Женя вдруг рассмеялась абсурдности ситуации. Она уговаривает любимого человека признаться в чувствах другой женщине! — Мужчины, вы, как маленькие, честное слово! Игрушки только с возрастом становятся другими, дороже, а в головах солнечные зайчики прыгают, что в пятнадцать, что в семьдесят. А нужно просто сказать!

— Как у тебя все просто. Сказать… А если обстоятельства?

— Замужем твоя мадам? Детей семеро по лавкам?

— Нет, не замужем. Один ребенок есть.

— Тогда в чем проблема? Все остальное решаемо, Саш. Просто подойди и скажи: «Ты мне нужна», — почему-то после его слов забилось сердце, задрожали пальцы, чуть не упустив бокал.

— Хорошо. Выпьем? — мужчина покачал головой.

«Черт, вот так просто? Просто сказать? А, если, правда, от счастья отделяют всего три слова? Будь что будет!»

Александр допил вино, поставил бокал на столик и произнес тихо:

— Жень, ты мне нужна. Давно. Видишь, сказал. Что ответишь?

Опешив от неожиданного поворота разговора, Женька опустила глаза, потом посмотрела на собеседника сквозь слезы, молча встала, ушла с лоджии. Разумные мысли вылетели из головы, и, сама не понимая зачем, трясущимися руками натянула пальто. Вытерла злые слезы. Вспомнила, что сумку оставила у Иры в комнате.

Ну как так? Только что смеялась над его нерешительностью, а когда признался — плачет, уходить собралась. Неужели не попал? Или …попал? Он вдруг понял, что если сейчас не остановит ее, не услышит ответ, больше не увидит, без вариантов.

Женька вихрем пронеслась по квартире, схватила сумку, и обратно, к спасительной двери, вон из его дома, но Александр перехватил ее на полпути, прижал к себе. Женя вдруг размахнулась, и влепила мужчине увесистую пощечину:

— Сволочь, сколько времени еще собирался молчать? Сколько баб я твоих переревела! — вторая пощечина симметрично украсила лицо любимого. — Ненавижу тебя!

— Даже так, да? — вдруг стало легко и весело, и получил за дело, и поймал свою Жар-птицу, больше не будет натужных отношений с другими, пусть похожими, но чужими. Только б удержать, сделать все правильно!

Александр схватил ее за запястья, не дав больше размахнуться, завел ей за спину, перехватил одной рукой, вторую положил на затылок, властно притянув ее губы к своим, до боли, до исступления, вложив в поцелуй все невысказанные чувства.

И уже не нужно удерживать ее руки, что-то еще говорить, пальто валяется на полу вместе с его пиджаком, и не поддается ремень дрожащим пальцам, заело напрочь молнию на платье, а не оторваться друг от друга, чтобы избавиться от ненужной одежды.

Звонок в дверь прервал страстный полет. Звонили долго, нудно, требовательно.

— Доставка, Сашенька, — первая опомнилась Женька. — Надо открыть.

— Сейчас. Никуда не исчезай.

— Не надейся! — девушка упала в уютное кресло, ноги не держали от пережитых эмоций.

Александр выдохнул, выравнивая дыхание, хмыкнул довольно, кое-как пригладил встопорщившиеся волосы, нашел портмоне, чтобы дать чаевые, открыл дверь.

— Добрый день, доставка! — молоденький курьер передал фирменные пакеты ресторана, с любопытством глядя на обстановку квартиры. Получив щедрые чаевые, бегом скатился по лестнице, испугавшись, что мужик ошибся купюрой, и сейчас отберет. И так задержался, но он же не виноват, что мегера внизу, консьержка, пока не выспросила всю подноготную, не пропустила к квартире. За его спиной захлопнулась дверь.

— На чем мы остановились? — Александр отнес пакеты на кухню, потом уселся у ног любимой женщины на ковер из овечьих шкурок, расстегнул на ее ногах сапоги, стащил поочередно, прижался лбом к ее коленям. — Женя, мне сорок пять. Тебя не смущает ничего?

— Мне тридцать, Саш, и мне пофиг на