и армянскому корпусам, надеясь на их скорый подход. Впрочем, он и его штаб не сомневались, что и с оставшимися силами византийская армия способна разгромить турок в открытом сражении. И, надо сказать, это была далеко не бравада.

Утром 26 августа 1071 г. римская армия выступила из лагеря и выстроилась в боевые порядки для битвы, навстречу им устремились сельджуки. Как осторожный и опытный полководец, император расположил свои войска очень удачно. Он обоснованно полагал, что единственный шанс для него — вызвать все силы турок на себя и при фронтальном столкновении разгромить врага. А при маневренном бое его армия неминуемо должна была погибнуть от стрел юрких и быстрых турецких всадников. Поэтому почти сразу же по его приказу римляне стремительно бросились вперед. Сам василевс находился во главе войска в центре боевых построений. К полудню византийцы прорвали центр турецких войск, но вражеские фланги держались, постоянно контратакуя их и уклоняясь от фронтальных столкновений. Ближе к вечеру стало ясно, что, несмотря на некоторые успехи, Роману IV так и не удалось вынудить Альп Арслана опрокинуть сельджуков, и он дал приказ своим войскам отступать в лагерь.

Отход центрального отряда происходил организованно, но по законам военной тактики полагалось, чтобы его отступление прикрывалось арьергардом и резервом, стоящими позади под командованием Андроника Дуки. И здесь случилось страшное предательство, стоившее жизни многим византийским воинам. Прекрасно зная, что происходит впереди, Андроник, тем не менее, вскричал, что император погиб, и дал приказ своим отрядам срочно отступать (!). Было уже темно, и слух распространялся по римской армии, сея страшную панику. Нет сомнения в том, что это было заранее обдуманное предательство — Андроник искренне надеялся на гибель Романа IV, которая восстанавливала бы права семейства Дуков на царство. Римская армия ударилась в беспорядочное бегство, что позволило туркам отрезать и окружить центр византийского войска во главе с царем[66].

Роман IV сражался, как герой, заняв место среди своих товарищей-солдат и собственноручно поразив множество врагов. Но ему не суждено было умереть в тот день — узнав по внешнему виду, что перед ними Римский царь, турки постепенно выбили вокруг императора всех телохранителей, ранили Диогена и, бесчувственного, отнесли в свой лагерь. Таким образом, впервые (!) за всю историю Римской империи ее василевс оказался в плену. Почти 20 % римской армии попало в плен, кроме того, почти 3 тыс. солдат и командиров осталось на поле боя.

Поражение Византии под Манцикертом оказало решающее значение для всей последующей истории. Византийцы окончательно потеряли господство в Малой Азии, Армении и Каппадокии, игравших ключевую роль в истории Римского государства в течение многих столетий[67]. Такие великолепные города, как Эдесса, Антиохия, Манцикерт, Манбидж, попали под власть турок, начавших на этих землях новую историю своей государственности[68].

Известие о несчастье, постигшем императора и римскую армию, хотя и очень неопределенное по содержанию, достигло наконец и столицы. Прибывавшие в Константинополь солдаты противоречили друг другу: одни утверждали, будто Роман IV погиб в сражении, другие уверяли, что он жив и находится в плену. Но для клерикальной партии это не имело существенного значения, важно было одно — у них возник неплохой шанс решить вопрос о преемнике царской власти. Созвали Совет, и мнения вновь разделились. Кто-то полагал, что наилучшее — объявить совместное правление царицы Евдокии и императора Михаила. В частности, за это высказался Пселл и кесарь Иоанн, срочно вернувшийся из ссылки в Константинополь. Но другие старались рассорить мать и сына, настаивая непременно на единодержавном правлении «своей» кандидатуры: либо Евдокии, либо Михаила[69].

Однако тут с Востока поступили очень неприятные для Дуков вести. Оказалось, что Альп Арслан, пленивший Романа IV, вовсе не возгордился этим, но, напротив, воздав Римскому царю подобающие почести, заключил с ним мирный договор и предоставил полную свободу, попутно отпустив без оплаты всех римских пленных. По условиям заключенного договора Византия обязывалась уплачивать туркам ежегодную дань и вернуть всех пленных турецких воинов. В принципе это были довольно мягкие требования со стороны победителя. Но, как тонко заметил один автор, «императору Роману предстояла печальная участь убедиться, насколько был великодушен турок победитель по сравнению с низостью собственных подданных»[70].

Ни о чем не подозревая, счастливый Диоген возвращался на родину, когда ему сообщили о событиях в столице. Роман IV тут же написал письмо царице Евдокии, в котором рассказал обо всем случившемся с ним и пообещал вскоре прибыть в Константинополь. Едва это послание оказалось прочитанным, как буря волнения охватила царский дворец. Императрица считала само собой разумеющимся признать Романа IV в сущем статусе, но партия Дуков была настроена категорично против этого. Итог быстрых дебатов подвел Михаил Пселл, посоветовавший юному императору Михаилу Дуке не пускать Диогена на царство и разослать повсюду указ о его отстранении от власти. Понимая, что мать никогда не согласится с ним, Михаил отказал ей в праве управлять Римским государством и окружил себя наемниками-телохранителями[71]. Царицу арестовали, а 24 сентября 1071 г. переправили в Пиперудский монастырь на берегу Босфора и заставили принять постриг. 24 октября 1071 г. сын Евдокии и Константина X Дуки Михаил VII Дука (Парапинак) был объявлен единодержавным императором Римской империи.

Между тем Роман IV Диоген приближался к Константинополю, не встречая никакого сопротивления. Но навстречу ему уже продвигалось войско под командованием сына кесаря Иоанна Константина Дуки; возле города Тиропей, что к юго-западу от Кесарии, противники встретились. В короткой схватке небольшой отряд василевса был рассеян, сам Диоген спасся бегством[72]. Но, как выяснилось, далеко не все византийские полководцы были готовы смириться с незаконным и бесцеремонным отрешением Романа IV от власти. Катепан Антиохии армянин Хачатур сумел прорваться к василевсу и отвел того в Киликию, где к императору начали стекаться добровольцы. Прибыло много стратиотов из Каппадокии, и шансы василевса вернуть власть резко возросли. Дело в том, что войско Константина Дуки по возвращении в столицу было распущено — настолько Пселл и кесарь Иоанн были уверены в полной победе над законным царем. И теперь Диогену открывались пути на Константинополь, чем, к несчастью, он не воспользовался. В преддверии осени и зимы император организовал свой штаб в Киликии, чем предоставил врагам серьезный стратегический выигрыш во времени[73].

И вновь в столице начался переполох — некоторые, опасаясь авторитета императора, полагали возможным разделить царство между ним и Михаилом Дукой, о чем Роману IV было направлено соответствующее послание. Тот, однако, справедливо возмутился таким предложением и ответил, что не желает принимать столь