Меня поразил вид нищеты в стране: в порту виднелось лишь несколько мачт. ... На дороге почти не было видно мужчин; женщины... с темной от загара кожей, босыми ногами, непокрытыми головами или только закутанными в платки, пахали поля: их можно было принять за рабынь".

Этот контраст неоднократно отмечал и британский писатель Артур Янг, который путешествовал по французским городам, поселкам и сельской местности в годы, непосредственно предшествовавшие революции. Впечатления Янга о Франции, возможно, излишне негативны, но, тем не менее, рисуют устойчивую картину бедности, сосуществующей с огромным богатством, как в этой цитате (которая довольно забавно касается родового замка Шатобриана в Нормандии):

Я сказал господину де ла Бурдоне, что его провинция Бретань, как мне кажется, не имеет ничего, кроме привилегий и нищеты, он улыбнулся и дал мне несколько важных объяснений; но ни один дворянин никогда не сможет прозондировать это зло, как оно должно быть сделано, в результате чего привилегии достаются им самим, а нищета - народу.

Интересно отметить, что всего два поколения спустя ситуация изменилась. Хотя Англия продолжала считаться лидером в промышленном прогрессе и даже в политическом развитии, и ею восхищались многие французские мыслители, включая Алексиса де Токвиля, возникла загадка. Англия, будучи экономически более развитой страной, в то же время отличалась гораздо более глубокой бедностью, чем Франция. Так, в 1835 году Шербурская академия поручила Токвилю отправиться в Англию и изучить британскую бедность. Он написал небольшой черновик "Mémoire sur le pauperisme", но так и не завершил эссе; оно было передано в Академию и опубликовано только после его смерти (на французском языке в 1911 году, а на английском - только в 1968 году). Хотя Токвиль не смог дать полностью удовлетворительного объяснения причин столь глубокой и повсеместной английской бедности (возможно, это объясняет, почему эссе не было официально опубликовано при его жизни), ясно, что он считал, что ситуация в основном была вызвана перемещением рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность: люди, которые раньше занимались земледелием и пользовались умеренным благосостоянием (включая достаточное питание), были вытеснены из сельской местности и втиснуты в новые промышленные центры. Первородство, энтитеты и "импровизационное" поведение нового пролетариата, лишенного имущества, были, по мнению Токвиля, главными причинами бедности.

Тяжелое положение британского пролетариата во время промышленной революции произвело впечатление на многих наблюдателей, включая, конечно, Фридриха Энгельса, который опубликовал свой знаменитый памфлет на эту тему в 1845 году. Аналогичным образом она повлияла на Карла Маркса и его собственные взгляды на углубление классовой поляризации и пауперизации рабочих во время Промышленной революции (эта тема будет рассмотрена в главе 4). Напротив, французское крестьянство, получившее землю после революции, теперь выглядело относительно благополучным, а британский пролетариат - обнищавшим и перегруженным работой.

Но это было не так в середине XVIII века, когда главной целью физиократов было повлиять на экономическую политику и помочь Франции стать "богатым сельскохозяйственным королевством" и догнать Англию. Их главной целью было не создание новой науки, а влияние на политику, хотя они считали себя "учеными", а свой подход - научным. Они выступали за "laissez-faire, laissez-passer" - выражение, придуманное Кеснеем. Laissez-faire означало, как и сегодня, свободу предпринимательства без вмешательства государства. Laissez-passer означало свободу от внутренних тарифов, которые ограничивали перемещение товаров и, в частности, зерна внутри Франции.

Физиократы, в нарушение традиций, также считали богатство бедных слоев населения лучшим показателем богатства страны и были обеспокоены недостаточным потреблением, если доходы бедных слишком низки. Это проявляется в "Максиме XX" Кеснея (одном из тридцати в его списке "максим экономического правления"): "Пусть благосостояние [ aisance ] низших слоев граждан не уменьшается, потому что сокращение потребления ими продуктов нации приведет к сокращению воспроизводства и доходов нации". Забота о благосостоянии низших классов была новой идеей и заметным отступлением от прежних меркантилистских взглядов, согласно которым богатство высшего класса или богатство государства, выраженное в запасах золота и положительном торговом балансе, было барометром экономического успеха. По мнению физиократов, которое, как мы увидим, еще более решительно выразил Адам Смит, условия жизни большинства населения являются ключевым показателем богатства страны и правильности ее экономической политики.

На физиократов оказала большое влияние идея Китая (как его понимали в Европе того времени) по понятным причинам: как и Франция, это было сельскохозяйственное королевство, управляемое абсолютным правителем, который, в принципе, был благосклонен и заинтересован в благополучии своих подданных. Кроме того, предполагалось, что для проведения политики в интересах общества этот император содержит орган знатных ученых, которые не только консультируют его, но и коллективно, в определенной степени, ограничивают его самодержавные полномочия. Неудивительно, что физиократы представляли себе ту же роль, что и китайский мандариат. В монографии под названием "Деспотизм Китая" Кесне посвятил восемь глав самым разным темам - от религии до отчетности по государственным расходам в Китае - и подверг критике Монтескье и других, утверждавших, что деспотизм Китая противоречит прогрессу.

Не все были согласны с тем, чего добивались физиократы. В книге "Древний режим и Французская революция", опубликованной через шестьдесят лет после Французской революции, Токвиль весьма критически отзывался о физиократах. Он презирал их догматизм и стремление переделать все институты общества и навязать свой образ мышления всем остальным, равнодушно относясь к политической свободе: "По мнению экономистов [физиократов], функция государства заключалась не только в управлении нацией, но и в переделке ее по заданному образцу, в формировании менталитета всего населения в соответствии с заранее определенной моделью и в привитии всем идей и настроений, которые они считали желательными". Самое важное, что идеологически либеральный Токвиль, поклонник британской системы, считал физиократов интеллектуально "заточёнными" в рамках традиционной и иерархической монархической системы. Обратите внимание на сильную долю сарказма в описании Токвилем восхищения физиократов Китаем, чья система его особенно не привлекала:

Они впадали в экстаз от страны, чей правитель, абсолютный, но свободный от предрассудков, отдает дань уважения утилитарным искусствам, вспахивая поле раз в год; где кандидаты на государственные должности должны сдавать конкурсный экзамен по литературе; где философия заменяет религию, а единственная аристократия состоит из литераторов.

Помимо интереса к Китаю, Кесней нашел подтверждение важности сельского хозяйства и пагубности высокого неравенства и показного городского потребления в историческом опыте упадка и падения Римской республики. Господство сельского хозяйства и мелких крестьянских хозяйств было славой Римской республики и основой ее могущества. Но когда богатство накопилось и крупные землевладельцы покинули сельскую местность, чтобы собраться в Риме и потратить свои деньги