Заметив гримаску отвращения на его лице, Штефан рассмеялся:

— Ты бы удивилась, моя Таня, узнав, насколько это раздражает его самого. Она фыркнула:

— О, конечно, так же, как меня — беременность!

Все знали, что Таня в восторге от своей беременности, и Штефан только покачал головой.

— Но это правда, — настаивал он, и его золотистые глаза заискрились смехом. — В конце концов, за один день мужчина может совершить только один подвиг — соблазнить женщину.

Теперь она и не пыталась сдерживать сарказм:

— Ну, тогда понятно. Несчастье в том, что он не может облагодетельствовать сразу всех страждущих. Не могу тебе выразить, как я опечалена. Вероятно, я единственная, кто по-настоящему серьезно невзлюбила его, но это не считается, потому что он сам стремился вызвать во мне неприязнь. И все же я искренне считаю, что ему нужно встретить женщину, которая останется к нему равнодушной. К сожалению, сомневаюсь, что нам доведется это увидеть.

— А еще говоришь, что простила его! Таня вздохнула:

— Извини, Штефан. Боюсь, мне еще трудно отделить того Василия, которого я узнала, от того, каким он стал теперь. Безусловно, он очарователен, а иногда бывает очень милым. И, конечно, я знаю, как отчаянно Василий тебе предан, и люблю его за это. Но его надменность и обидная снисходительность, его насмешки и презрение — это ведь тоже он. Они присущи ему с рождения, хотя согласна, и в меньшей степени, чем я думала вначале.

— Я знаю, что он высокомерен, — откликнулся Штефан и добавил, проявляя лояльность к кузену:

— Но не более того.

Таня уже была готова возразить, но осеклась, увидев, как Штефан поднял бровь. В конце концов Василий был не только единственным кузеном ее мужа, они были близки, как братья.

— Ну хорошо, — согласилась она. — Но сейчас он озабочен тем, чтобы расторгнуть помолвку, а ведь эта русская влюбится в него вне зависимости от его поведения, ты же знаешь. И как бы отвратительно он себя ни вел, в конечном итоге это неважно. Он разобьет ей сердце, и все-таки она будет стремиться к нему.

Таня вздохнула:

— Мне жаль эту бедную девушку, честное слово, жаль.

Между тем бедная девушка, которую Тане было так жаль, еще пребывала в блаженном неведении относительно своей помолвки и не подозревала о грядущем приезде своего нареченного жениха.

Когда Богдан принес известие о том, что кардинец всего в нескольких часах пути, Анна была у Константина. Чтобы не быть застигнутым врасплох, барон расставил по дорогам множество людей и, невзирая на уговоры Анны, решил до последней минуты не сообщать дочери о готовящейся свадьбе.

— Да, не очень-то он спешил. Он должен был приехать сразу вслед за письмом, — пробормотал Константин, не упуская повода лишний раз поворчать. — Судя потому, что писала графиня, он выехал уже больше месяца назад. Я ждал его гораздо раньше.

— И о чем это говорит? — спросила Анна. Ответом ей было только хмурое лицо барона.

— Верно. Это говорит о том, что он не хочет жениться.

Константин очень сильно нервничал и не только из-за приезда графа, но и потому, что он до сих пор не сообщил Александре, что у нее есть жених.

Анна догадалась, о чем он думает:

— Когда ты собираешься ей сказать?

— Может, лучше дать им сначала встретиться?

— Да ты в своем уме? Он заговорит о помолвке, а она рассмеется ему в лицо — вот уж прекрасное начало отношений! Ну?

Константин еще больше нахмурился. Анна не давала ему житья с того самого момента, когда он рассказал ей о своем плане. Но, как ни странно, чем больше она его пилила и чем острее он чувствовал свою вину, тем больше упорствовал.

Вот и сейчас он не двинулся с места, чтобы позвать Александру, и Анна вздохнула, не в силах побороть раздражение.

— Пусть она, по крайней мере, переоденется, или ты хочешь, чтобы она предстала перед женихом в штанах для верховой езды.

Она была права, а он даже не подумал об этом.

Александре понадобится в лучшем случае час, чтобы избавиться от запаха конюшни и привести себя в приличный вид, а неизвестно еще, сколько продлится их спор. Не раз он прикидывал в уме вероятность того, что спора вообще не будет. Но барон слишком хорошо знал свою дочь.

Он тотчас вышел из столовой, где они с Анной сидели за поздним завтраком, и послал в конюшню за Алин, а сам удалился в свой кабинет.

Анна заглянула в дверь и, несмотря на их размолвку за завтраком, одарила его нежной улыбкой:

— Удачи, дорогой.

Напряжение барона слегка ослабло. Все-таки, если взглянуть на вещи с другой стороны, он очень удачливый человек. У него есть трое здоровых детей, целый выводок внуков и Анна.

— Теперь, когда мы останемся в доме одни, ты выйдешь за меня?

Ее улыбка стала немного шире:

— Нет.

Анна удалилась в другую часть дома, а Константин хмыкнул. В скором времени ей придется удивить его, дав долгожданный ответ, до тех пор вовсе не обременительно оставаться любовником.

Через несколько минут в кабинет вошла Александра, как всегда, веселая и энергичная.

" — Это ведь не надолго? Мне надо выезжать Князя Мишу. — Алин имела в виду одного из своих собственных жеребцов, одного из своих «деток», как она называла всех отпрысков своего личного табуна.

— Лучше поручи это кому-нибудь из Разиных. Она подняла красиво изогнутую бровь:

— Наш разговор грозит затянуться?

— Вполне возможно.

Она сняла шапку, сунула ее в карман плаща и со вздохом плюхнулась на стул.

— Ладно. Что я на этот раз натворила?

— Ты могла бы показать мне, что знаешь, как усаживаются дамы, а не…

— — Скверно, что ты прибегаешь к уверткам. Поймав ее притворно-удивленный взгляд, Константин нахмурился. Когда Александра занималась тем, что ей не нравилось, она считала своим долгом дать понять, что люди впустую тратят ее драгоценное время. «Что ж, — решил Константин, — возьмем быка за рога».

— Ты не сделала ничего зазорного, Александра, а предстоит тебе вот что; ты выйдешь замуж и притом в самое ближайшее время, в ближайшие дни. Твой жених будет здесь меньше, чем через два часа, и я был бы рад, если бы ты выглядела наилучшим образом.

— На этом, папа, можно поставить точку. Что бы ты ни обещал этому человеку, дай ему обещанное и отправь туда, откуда он явился: с тех пор, как мы в последний раз обсуждали этот вопрос, я не изменила своего решения.

Она не повысила голоса и говорила без малейшего раздражения. Конечно, до нее еще не полностью дошел смысл его слов.

Барон не имел обыкновения лгать своей дочери, и то, что он собирался сделать это сейчас, вызвало у него легкий румянец, который Александра ошибочно приняла за обычный признак надвигающейся бури.