– Забавно, – согласилась Кери, но по ней было видно, что ей совсем не до смеха.

– Но, как вы уже догадались, я могу быть убедительным. Я убедил его, что забираю детей у богатых и плохих семей, а потом отдаю их бедным и хорошим. Затем я предложил ему огромное вознаграждение за оправдательный приговор. Думаю, он понимал, что я лгу. В конце концов, как эти бедные могли платить мне такие большие деньги? И так ли плохи богатые, лишившиеся своих детей? Наш друг весьма умен. Он все понимал. Но он смог использовать мои слова в качестве морального самооправдания, когда получил от меня шестизначную сумму.

– Шестизначную сумму? – с недоверием переспросила Кери.

– Я говорил, это очень прибыльный бизнес. И этот платеж был лишь первым. В целом я заплатил ему за услуги около полумиллиона долларов. Он уже был вовлечен. После того, как меня оправдали, и я продолжил вести свой бизнес, он начал помогать мне в похищениях детей для «более достойных» семей. Когда он находил удобное для себя оправдание, он занимался этим даже с энтузиазмом.

– Значит, это ты увел его на косую дорожку?

– Значит, я. И он вошел во вкус. Позже у него обнаружился вкус и ко многим другим вещам, о которых он даже и не подозревал.

– О чем ты? – спросила Кери.

– Давайте просто остановимся на том, что в какой-то момент он перестал нуждаться в самооправдании. Вам известно, что это произойдет завтра вечером?

– Да.

– Это его детище, – сказал Андерсон. – Имейте в виду, что сам он не принимает в этом участие. Но он понял, что на такие вещи и подобные им будет существовать круглогодичный спрос. Он занял эту нишу. По сути, он контролирует этот своеобразный…рынок в Лос-Анджелесе. Подумать только! До этого он работал в однокомнатном офисе возле пончиковой, представляя нелегалов, на которых полиция вешала сексуальные преступления.

– Значит, у тебя проснулась совесть? – сквозь зубы проговорила Кери. Она чувствовала отвращение, но боялась, что если она открыто продемонстрирует его, то не получит ответы на свои вопросы, потому что Андерсон пойдет на попятную. Казалось, он это почувствовал, но все равно продолжил.

– На тот момент – нет. Не тогда. Это случилось гораздо позже. Полтора года назад я увидел в местных новостях историю о женщине-детективе и ее партнере, которые спасли девочку, похищенную женишком ее няни, настоящим подонком.

– Карло Хунта, – автоматически произнесла Кери.

– Верно. В новостях упоминали, что эта женщина-детектив поступила в полицейскую академию несколько лет назад. И показали кусок интервью с ней после выпуска из академии. Она сказала, что поступила на службу, потому что у нее похитили дочь. Она сказала, что, раз она не могла спасти свою собственную дочь, возможно, будучи копом, она хотя бы сможет спасать других детей. Знакомо?

– Да, – еле слышно сказала Кери.

– А поскольку я работал в библиотеке, – продолжил Андерсон, – и имел доступ ко всем новостным архивам, я обнаружил статью о похищении этой девочки и пресс-конференцию, на которой ее мать молила о благополучном возвращении своей дочери.

Перед глазами Кери замелькали обрывки воспоминаний из этой пресс-конференции. Она вспомнила, как говорила в дюжину микрофонов, умоляя вернуть ее дочь человека, схватившего ее посреди парка и бросившего ее в фургон, словно тряпичную куклу.

Она снова услышала крик «Мамочка, пожалуйста, помоги!», увидела мельтешение белокурых косичек восьмилетней Эви, которая уносилась куда-то вдаль, пока не растворилась на фоне режущей глаз зелени поля. Она вспомнила скрежет гравия под ногами во время пресс-конференции, вспомнила ощущение полнейшей безысходности, когда она бежала босиком по парковке, преследуя фургон, пока он не скрылся, оставив ее в облаке пыли. Все это с жестокой ясностью снова встало перед ее внутренним взором.

Андерсон молчал. Она взглянула на него и увидела, что его глаза, как и ее, были полны слез. С усилием он заставил себя продолжить.

– Через несколько месяцев я увидел еще одну сводку о том, как детектив спасла очередного ребенка, похищенного по пути на бейсбольную тренировку.

– Джимми Тенсалл.

– А еще через месяц она нашла девочку, которую схватили прямо в супермаркете. Женщина, похитившая ее, сделала фальшивое свидетельство о рождении и планировала улететь с ней в Перу. Вы поймали ее у трапа самолета.

– Помню.

– После этого я больше не смог продолжать. Каждая сделка напоминала мне о той пресс-конференции, на которой вы просили вернуть вашу дочь. Я не мог больше равнодушно к этому относиться. Наверное, я размяк. И как раз тогда наш друг допустил одну ошибку.

– Какую именно? – спросила Кери, ощущая покалывание, возникающее у нее в предвкушении раскрытия очень важной информации.

По взгляду Томаса Андерсона было видно, что в нем происходит внутренняя борьба, и он принимает нелегкое для себя решение. Потом он перестал хмуриться, его взгляд прояснился. Решение было принято.

– Ты мне доверяешь? – тихо спросил он.

– Что, черт возьми, за вопрос? Конечно, нет, черт...

Но, прежде чем она закончила, он рывком отбросил разделяющий их стол, накинул ей на шею свои руки в наручниках и оттащил ее в угол допросной.

Когда офицер Кайли ворвался в комнату, Андерсон прикрывался ею, как щитом. Она почувствовала, как что-то острое упирается ей в шею и скосила глаза, чтобы посмотреть, что это. Это напоминало заостренную ручку зубной щетки и упиралось в ее яремную вену.

Кери была выбита из колеи. Секунду назад Андерсон чуть ли не рвал на себе рубашку от горя из-за ее пропавшей дочери. А теперь прижимал к ее горлу острый как бритва кусок пластика.

Ее первым побуждением было вырваться из его хватки. Но она знала, что это не сработает. Она ничего не могла сделать, ведь он в любой момент мог вонзить пластиковую заточку ей в глотку.

Кроме того, что-то в этом не сходилось. Андерсон никогда не проявлял негативных чувств по отношению к ней. Казалось, будто он действительно испытывал к ней симпатию.

И хотел ей помочь. А если у него правда рак, то тем бессмысленнее кажутся его действия. Он ведь сам сказал, что скоро умрет.

Он хочет избежать мучений? Это такой способ самоубийства?

– Брось это, Андерсон! – закричал офицер Кайли, направляя оружие на них обоих.

– Опусти свой пистолет, Кайли, – очень спокойно проговорил Андерсон.

– Если ты нечаянно застрелишь заложника, то твоя карьера окончится, не успев начаться. Следуй процедуре. Оповести начальство. Пусть сюда прибудет переговорщик. Это не должно занять много времени. В отделе всегда должен кто-то дежурить. Уже через десять минут кого-нибудь пришлют.

Кайли выглядел совершенно растерянным. Его взгляд метался между Андерсоном и Кери. У него дрожали руки.