— И я одна из них? Смешно.

— Но ни одна из них не привлекала меня так, как ты.

Изабелла хихикает. Мне нравится, как искрятся ее карие глаза, когда она смеется.

— Ну да, расскажи это кому-нибудь, кто действительно на это купится.

— Одну вещь ты должна знать обо мне, Серебряновласая. Я никогда не вру, чтобы подцепить девушку. Мне это не нужно. — Я провожу пальцами по волосам. — Я привлекателен.

— Хвастаться ты точно умеешь.

— Наверное, да. — Мы сидим молча, пока я наслаждаюсь ее красотой. Она чертовски опьяняет. — Не хочешь рассказать мне, почему ты выглядела такой грустной сегодня утром?

Она откидывает голову назад, пытаясь решить, стоит ли ей со мной делиться или нет. Через мгновение она выпрямляет спину.

— Я думала о своей бабушке.

— Что с ней случилось?

— Она… где-то здесь, я не могу до нее дозвониться, как бы мне этого ни хотелось. Я так по ней скучаю, и она — единственная семья, которая у меня осталась.

— Она умерла?

Изабелла покачала головой.

— Нет, не умерла. Она просто находится где-то там, где я не могу ее найти, как я уже сказала. Мне нужно кое-что сделать, прежде чем я смогу ее увидеть, и я не уверена, что смогу это сделать. Но я боюсь, что никогда больше не увижу ее, если не сделаю этого.

Я не хочу спрашивать ее, что именно ей нужно сделать. Раз она сама это не назвала, значит, не готова поделиться, а я не хочу лезть на рожон. Но я хочу ей помочь.

— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы тебе стало лучше?

Она улыбается. Это грустно, но, несмотря на это, согревает мое сердце.

— Ты действительно любишь помогать другим, не так ли?

— Я третий брат Романо. Если ты слышала о моей семье, то знаешь, сколько крови у нас на руках. Мне нравится думать, что помощь другим людям, это единственный способ компенсировать некоторые вещи, которые делает моя семья.

— Звучит неплохо. Теперь я понимаю, почему ты нравишься детям.

— Не заблуждайся, Серебряновласая. Я все такой же, как мои братья, — говорю я. — Я просто немного другой, но в моих жилах течет та же жестокая и брутальная кровь.

— Я согласна, что ты похож на своих братьев, но все же хорошо, что между тобой и ними есть разница. — Она делает паузу. — Почему ты перестал быть боевым медиком?

Я сужаю на нее глаза.

— Не помню, чтобы я об этом упоминал.

Она опускает взгляд на землю.

— О. Эм… все в больнице постоянно говорят об этом.

Я никогда не делился своим прошлым ни с кем в больнице. Если кто-то знает о моем прошлом, значит, он знает обо мне больше, чем должен. Мне нужно выяснить, кто это.

Изабелла сдвигает ящик, на котором сидит, и я переключаю наш разговор на нее. Я хочу узнать о ней все, что смогу, не прикрываясь ее спиной.

— Ты не упоминала о своих родителях.

— Мама умерла, когда я была маленькой. Папа вырастил меня и моего брата. И прежде, чем ты спросишь, они оба умерли. — Я замечаю уязвимость Изабеллы, когда она говорит это. Что-то меняется в воздухе, и я обнаруживаю, что меня тянет к ней не только физически, но и на более глубоком уровне. Между нами возникла настоящая связь, и я хочу предложить ей нечто большее, чем просто слова.

— Изабелла, ты не должна справляться со всем в одиночку, — говорю я более мягким тоном. — Иногда, когда кто-то рядом с тобой, путешествие становится немного легче.

Она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах смесь благодарности и удивления.

— Я — все, что у меня есть.

— Это не обязательно должно быть так, — говорю я ей. — У тебя есть лучшая подруга. И я.

Она улыбается, когда я говорю ей, что у нее есть я, и хотя я чертовски серьезен, я рад, что смог заставить ее улыбнуться.

В тусклом свете я нахожу себя очарованным не только ее физической красотой, но и силой, которую она излучает. Изабелла, в свою очередь, кажется, ценит мой неподдельный интерес к ее жизни.

— Ты не возражаешь, если я… — Она перекатывает губы между зубами. — Мне холодновато.

От ее просьбы по моему позвоночнику пробегает тепло и устремляется прямо к моему члену. Я чувствую, как моя эрекция растягивает брюки.

— Это может быть опасно.

— Я не против опасности.

Я поднимаю руку и сдвигаюсь, чтобы освободить для нее немного места. Не очень много. Достаточно, чтобы ей пришлось сесть поближе. Она маленькая и хрупкая, я хочу защитить ее всеми возможными способами.

Она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах другую уязвимость. Не задумываясь, я наклоняюсь к ней, и наши губы встречаются в нежном, ободряющем поцелуе. В нем нет отчаяния или одиночества, но есть глубокая тоска. Я целую ее нежно, но сейчас я жажду.

Я хочу притянуть ее к себе и целовать так, будто от этого зависят наши жизни.

Ее рука пробегает по моей шее, пока ее руки не обхватывают меня, и она углубляет наш поцелуй.

6

ИЗАБЕЛЛА

Винсент перехватывает дыхание с каждым движением своего языка в моем рту. Его поцелуй хищный и отчаянный. И каким-то образом я чувствую его руки на себе, расстегивающие молнию на моем платье, задирающие подол и проникающие между бедер.

Я хватаю его свитер и крепко сжимаю, целуя его в ответ.

Черт, он так хорошо целуется. Его язык сжимает мой с первобытной потребностью, а на вкус он напоминает шампанское и мятную жвачку. Меня пронзает электрический разряд, когда его палец скользит по моему бедру. Я вся дрожу от желания, мое сердце пульсирует от его интимных прикосновений.

Винсент прерывает наш поцелуй, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. Его глаза темные от потребности, отражающие отчаяние в моих. Мой взгляд падает на его губы, они припухли от нашего грубого поцелуя, и мне хочется присосаться к ним.

— Ты хочешь, чтобы это продолжалось? — Спрашивает он, его голос грубый и хриплый.

Я киваю.

— Да. Я хочу, чтобы это продолжалось. Я хочу чувствовать тебя внутри себя.

Мне не стыдно, когда пульсация между ног усиливается с каждым моим вздохом. Я сойду с ума, если не смогу получить его сегодня.

Его рука скользит между моих бедер и перемещается к шее, крепко обхватывая ее.

— Ты не пожалеешь об этом?

Я прикусываю губу, мой голос становится хриплым.

— Не пожалею, так что, пожалуйста, трахни меня.

Может, я и пожалею