И вот было нас несколько девчонок с такими же одинаковыми мыслями – с одной стороны, надо бы работать, зарабатывать, с другой – придумать, как не потерять любимое хобби. Думали-думали, как нам эти два несовместимых дела объединить. И наконец придумали. Решили на какое-то время расстаться с альпинизмом. Поехать на заработки, а там – накупить «снаряги» и вперед – навстречу снежным вершинам!

Сначала решили на год уехать в Англию. Тем более что тогда стали появляться специальные совместные программы для студентов и выпускников. У нас несколько друзей так ездили – кто в Канаду, кто в Америку, – там подзарабатывали и заодно подтягивали язык, потом возвращались обратно.

В основном были летние программы, а мы почему-то собрались с духом только ближе к осени. Но все же приехали за визами в Москву. Обратились в турагентство, те взяли с нас деньги, но ни виз, ни документов мы не получили. «Что ж, девчонки, так бывает – вы не прошли собеседование, вам отказали. Езжайте восвояси», – так нам сказали недобросовестные товарищи из туристической фирмы. Мы оказались на улице ни с чем. Однако нам совсем не хотелось возвращаться домой с поражением.

И мы решили, что останемся и будем искать что-то здесь.

Москва, конечно, не чета Пятигорску. Огромный город, гор нет, небо почти всегда серое, все куда-то спешат, никто друг на друга не обращает внимания. И мы спешим, ищем работу, ходим на собеседования. Я устроилась в журнал Moscow Out, за 100 долларов в месяц. Чтобы совсем не пасть духом, решили найти скалодром и хоть немного отвлечься от московской суеты. Кто-то из наших местных знакомых ребят, которые переехали в столицу еще раньше нас, посоветовал нам обратиться в знаменитый альпинистский клуб имени Демченко[20]. В 2000 году, уже после смерти его создателя, им руководил выпускник клуба Виктор Володин, мастер спорта по альпинизму. «Идите туда – говорят нам, – там атмосфера хорошая, берут всех, и очень серьезная подготовка. Почти «по-демченковски». Ну, думаем, это как раз для нас.

Тогда клуб находился в Сокольниках. Нам назвали день и час, когда явиться в Сокольники. Мы пришли вовремя, боялись опоздать, но дни все же перепутали. В тот день секция Демченко как раз не занималась. А был какой-то другой то ли клуб, то ли секция – сразу не понять. Некий незнакомый высокий человек в очках с воодушевлением обсуждал альпинистские проекты со своими коллегами. Ну, наверное, тоже альпинисты, подумали мы.

Спрашиваем у этих неизвестных нам людей: «А где тут клуб Демченко занимается?» Нам отвечают: «Сегодня у них нет занятий. Но вы можете позаниматься здесь, если хотите». Мы вежливо интересуемся: «А вы сами кто?» Высокий человек в очках (как оказалось потом, он был не кем иным, как Александром Абрамовым) слегка приподнял брови в недоумении, а его собеседник, впоследствии оказавшийся известным доктором-хирургом Олегом Милениным, специализировавшимся на травмах плеча и коленей (он, если что, до сих пор этим занимается), аж слегка онемел от удивления. Миленин в то время альпинизмом всерьез занимался, совершал восхождения в команде под руководством Абрамова и даже закрыл мастера спорта по альпинизму.

Вот Олег слышит наш вопрос и прямо-таки ошеломлен нашим откровенным невежеством: «Как? Вы что – разве не знаете? Да это же сам АБРАМОВ!» Наверное, он думал, что мы сейчас упадем в обморок от изумления, как только услышим это имя. А получилось так, что никто из нас ничего про него и не слышал. В обморок мы не упали и в замешательстве продолжаем на Миленина взирать, а он на нас. Потом немого обиженно он говорит: «Ну, если вы не знаете, кто такой Абрамов, то с вами и говорить-то не о чем».

Александр Абрамов был на тот момент уже достаточно известной личностью в мире альпинизма. Он работал в Федерации альпинизма Москвы, от которой получал финансирование, и вместе со своей командой организовывал экспедиции в разные уголки земли. Годом раньше нашего с ним знакомства, в 1999 году, его команда совершила сложнейшее восхождение на гору Кюкюртлю (которая находится в массиве Эльбруса) – шестой, самой высокой категории сложности. А мы как раз в то время совершали восхождение на Эльбрус с юга. Наш тренер нам тогда показывал на эту известную стену и с гордостью говорил, что одновременно с нами там работает московская команда. Про знаменитый проект Абрамова «Лэндровер» на Эльбрусе» 1997 года мы, конечно, тоже слышали, но я не знала, что им руководил сам Абрамов. Я уже потом в голове все соединила, как пазлы, в одну картинку. Получилось, мы пару раз были совсем недалеко друг от друга и едва не пересеклись, но окончательно судьба свела нас вместе намного позже.

Как? Вы что – разве не знаете? Да это же сам АБРАМОВ!

Тем не менее, несмотря на нашу вопиющую неосведомленность, нам все же любезно разрешили тогда полазить.

Скалодром был небольшой, скорее болдеринговый зал[21], и мы стали туда ходить на тренировки. Познакомились с Абрамовым поближе. Оказалось, что он не такой уж и «звездный» – весьма простой в общении, веселый, взгляд добрый – ну так мы с первого, можно сказать, взгляда понравились друг другу.

Была ли это любовь? Можно, наверное, и так назвать. Саша при первой же встрече спросил, как меня зовут. «Люда», – скромно отвечаю я. «Ой, это же мое нелюбимое имя», – поморщился он.

Саша тогда только пару месяцев как развелся со своей предыдущей женой, тоже по имени Людмила, и находился в состоянии легкой депрессии. На тот момент у него уже было двое маленьких детей, и он очень переживал, что не может их видеть каждый день. Его бывшая жена, тоже альпинистка, ходила с ним на Чо-Ойу годом ранее, а в тот год они только что вернулись с экспедиции на Эверест, когда на вершину сходил только один участник – Виктор Володин. Когда спустя время я с ней уже лично познакомилась, она почему-то сильно удивилась, что Саша ей так быстро нашел замену. Хотя в тот момент она уже повторно вышла замуж, и тоже за Сашу. Получилось сразу две пары – Саша-Люда, и нас долгое время потом путали. И чтобы путаницы было поменьше, я решила себе оставить свою фамилию.

2. И все же любовь… и первый разряд по альпинизму

Проведя в Москве несколько месяцев, перед Новым годом мы все же собрались с подругой уехать в Пятигорск. Потому что в какой-то момент мы