ЧТО…ОНА…ТАКОЕ?

Мой мир на мгновение перестает вращаться, парализованный действием испытуемого диссонанса. То есть эта мелкая грубиянка, обозвавшая меня козлом и старым жмотом, сидящая в машине с совершенно незнакомым ей взрослым мужиком в разодранных колготках и шортах, не оставляющих даже толики воображению, вот конкретно сейчас волнуется не о том, что не назвала мне домашнего адреса, и я везу ее непонятно куда, а куда больше ее беспокоит неоплаченная мною гребаная парковка?!

— Не заплатил, — соглашаюсь, — и да, до участника Отечественной Войны я точно не дотягиваю, — утвердительно киваю и, блть, жду, какую потрясающую чушь выдаст ее несносный рот дальше.

— Вы не заплатили за парковку, вы не участник Войны, вряд ли являетесь героем Советского Союза, — пытаюсь подавить смешок, потому что девчонка с предельной сосредоточенностью загибает пальцы на руке. — Вы многодетный отец-льготник?

Твою мать!

Мне хочется спросить ее, для чего ей вся эта ненужная информация, но дело в том, что мне, блть, нравится! Нравится весь этот бред, который она несет!

— Я не многодетный отец-льготник, — растягиваю губы в улыбке. — Есть еще варианты?

Имбецильность — это врожденная патология, но конкретно в моем случае — приобретенная, иначе как назвать то, что я продолжаю поддерживать ее дедуктивные логические цепочки.

— Есть. Один. Если вы не заплатили за парковку, значит вам обязательно придет штраф, — она сканирующим взглядом проходится по моему телу, задерживаясь на плечах, и возвращается с озорным блеском в глазах, кричащих, что у их хозяйки родилась очередная бредовая мысль. — У вас дорогой костюм, дорогая машина и, значит, штраф оплатить для вас не составит труда. Исходя из всего вышеперечисленного, можно сделать вывод, — моя пассажирка задумчиво замолкает, а потом жалостливо впивается в меня взглядом, — что вы — инвалид?

Кто, блть? Инвалид?

Тот момент, когда ты чихаешь и по определению ждешь, когда тебе пожелают «Будь здоров», а вместо этого прилетает нежданчик в виде поджопника. Вот именно такой смачный поджопник я почувствовал конкретно сейчас.

Из ее нелогичной логики я ожидал, что окажусь миллионером, банкиром, депутатом или олигархом, но никак не инвалидом.

Она издевается?

Мне кажется, я столько за свою жизнь не смеялся и не матерился одновременно, как за одну эту поездку с чокнутой Цыганкой.

Определенно я начинаю беспокоиться за свое психическое здоровье.

Отсмеявшись, спешу пояснить:

— У меня парковочное резидентное разрешение. Адрес назови, — решаю напомнить вольготно развалившейся сиреневолосой в моем кожаном кресле и нагло забывшей, куда и зачем ее везут.

Но последнее, кажется, ее мало заботит, потому что спрашивает она о другом:

— Резидентное? Вы что, мигрант?

Да, блть!

10. Константин

— Так рано уходишь? — Катерина набрасывает легкий шелковый халат, но струящаяся ткань спадает с плеча, оголяя красивую женскую грудь. Ненадолго задерживаю внимание, задумываясь о третьем раунде наших «судебных актов». — Мишаня раньше девяти все равно не придет, — от ее судебного всевидящего ока не утаить моего вновь вспыхнувшего интереса, поэтому она с присущей ей грацией сбрасывает тонкую ткань и сжимает в руках свою грудь.

Она, к слову, у Катерины шикарная — полная, подтянутая окружность, которая снова манит к себе прикоснуться.

С расстёгнутой молнией брюк подхожу к обнаженной женщине и смотрю в глаза, полные желания и похоти.

Серо-зеленые кошачьи глаза.

Не карие…

Обвожу большим пальцем контур ее лица и наблюдаю, как Катерина обхватывает его губами, облизывает, а потом втягивает в рот с характерным звуком.

Свободная, не скованная узами брака женщина, в стократ отличается в сексуальной жизни от замужней. Она раскрепощена, сексуальна и умеет получать удовольствие, потому что секс для нее — не супружеская обязанность, а средство проявить и удовлетворить свое женское либидо.

Женщина в браке — рациональна, скована обстоятельствами и бытом, ей больше не нужно изощрятся, чтобы тебя удивить и покорить, потому что ты уже в накинутом хомуте и никуда от нее не денешься, так зачем тратиться на какие-то дорогущие кружевные полоски, если за эти деньги можно купить стооолько продуктов! Близость с годами становится всё реже и фиксируется на идеальной, удобной ей миссионерской позе, потому что «Я-не шлюха, чтобы иметь меня сзади». Случайный шлепок воспринимается как «Я что тебе кобыла на базаре?», а вылетевшее по неосторожности пошлое словечко оскорбляет ее тонкую душевную натуру.

Ее тонкая душевная натура извивалась, стонала и просила пожестче и сильнее до того, когда статус в ее профиле сменился с «в отношениях» на «замужем».

Ты уверен, что женился на игривой распутнице, но после двенадцати твоя секси-золушка превращается в зачуханную домохозяйку с пучком на башке и вечным «давай не сегодня, я устала и у меня болит голова».

С Катериной мы спим около двух лет. Когда оба любовника выгодны друг другу- получается самый отличный секс. Екатерине Полянской 40 лет, у нее есть подросток-сын, власть и потрясающее качество — она не замужем, и туда ее не загонишь даже под угрозой расправы. Катерина — отпетая карьеристка, придерживающаяся строгой феминисткой философии.

И мне это адски подходит!

Она не ждет от меня отношений, кольца на пальце и всякой прочей ванили. Она пользует мое тело для здоровья, а я получаю вдвойне: мне никто не трах*** мозг после секса и во время судебных заседаний, потому что Полянская — судья.

Короче, я выгодно трах***ю судью. Наши отношения без обязательств удобны друг другу. Мы не давали клятвы верности, но я уверен, что у Полянской никого кроме меня нет.

У меня тоже.

Я не люблю привыкать.

Я люблю комфорт.

А с ней мне комфортно.

Я абсолютно уверен в ее чистоплотности и женском здоровье. Ее запах, фигура, голос — меня устраивают, а искать кого-то, чтобы снова приспосабливаться, слишком затратно.

И к тому же, я — брезглив.

Смотрю на губы Полянской, совершающие поступательные движения с моим пальцем и чувствую, как начинаю твердеть. Я — здоровый мужик и реакция моего тела на сидящую передо мной на коленях обнаженную женщину, закономерна. И не будь в моей квартире дочери, которой я обещал вечер в кино, я бы остался.

Вынимаю из теплого влажного рта Катерины палец, и не церемонясь, вытираю о молочную простынь.

— Не могу. Дочь ждет, — застегиваю ширинку и обвожу комнату взглядом, выискивая рубашку.

— Познакомишь? — лениво улыбается Катерина, облизывая мой голый торс жадным похотливым взором.

Мои брови взмывают вверх, и от нее это не укрывается.

Полянская переворачивается на спину и начинает смеяться, отчего ее голая грудь потрясывается точно желе.

— Романов, ты бы видел свое лицо, — накрывает руками глаза и лоб. — Как будто тебе сообщили, что ты