Была ли эта забота обыкновенной учтивостью по отношению к женщине или привычной услужливостью подчиненного?

Не вызывало сомнений лишь одно. В то время как женщина с изящными ножками приходила в себя, другая женщина отвела сообщника на пять-шесть шагов влево, к нагромождению каменных глыб. Там она заговорила с ним, и мужчина, слушая ее, машинально положил на глыбу, покрытую снегом, руку, оставившую четкий отпечаток… Разговор продолжался, и он прислонился к снегу локтем.

Как все люди, наделенные ограниченным умом, папаша Абсент быстро отбросил нелепое недоверие и проникся абсурдным доверием. Отныне он мог поверить во все, что угодно, по той самой простой причине, что вначале ничему не верил.

Не имея ни малейшего представления о границах дедукции и человеческой проницательности, он не замечал пределов мыслительных способностей своего спутника. И папаша Абсент простодушно спросил:

– И о чем же разговаривали сообщник и женщина в ботинках на плоской подошве?

Даже если Лекок и усмехнулся, услышав столь наивный вопрос, папаша Абсент ничего не заметил.

– На этот вопрос мне трудно ответить, – сказал молодой полицейский. – Тем не менее я думаю, что женщина объясняла мужчине, что ее спутница находится в неминуемой огромной опасности. И они оба стали обсуждать, как бы избежать этой опасности. Возможно, она поведала о распоряжениях, которые дал убийца. Только утверждать могу лишь одно: в конце разговора она попросила сообщника сходить в «Ясный перец» и узнать, как там обстоят дела. И он побежал, поскольку цепочка его следов, ведущих в притон, начинается около этой каменной глыбы.

– Надо же такому случиться! – воскликнул старый полицейский. – А ведь мы в этот момент находились в кабаре!.. Одного слова Жевроля было достаточно, чтобы мы сцапали всю шайку. Какое невезение! Как жаль!

Но Лекок не разделял сожалений своего коллеги. Напротив, он благословлял ошибку Жевроля. Именно эта ошибка позволила ему собрать информацию о деле, которое он все больше считал таинственным, но которое, тем не менее, надеялся раскрыть.

– Короче говоря, – продолжал Лекок, – сообщник не мешкая пустился в путь, увидел эту ужасную сцену, испугался и бросился назад!.. Он боялся, как бы полицейским, которых он видел, не пришла в голову мысль прочесать пустыри. И он обратился к женщине с изящными ножками. Он стал убеждать ее, что необходимо бежать, что каждая минута промедления смерти подобна. При этих словах она собрала всю свою волю в кулак, встала и пошла, опираясь на руку своей спутницы.

Указал ли им мужчина путь? Или они сами знали? Мы об этом узнаем чуть позже. Сейчас нам известно только то, что он шел за ними следом на некотором расстоянии, взяв их под свою защиту.

Однако у него был иной священный долг, нежели защищать этих женщин. Он был обязан, если это в его силах, помочь своему сообщнику. И он повернул назад, прошел здесь. Вот последняя цепочка следов, удаляющихся в направлении улицы Шато-де-Рантье. Он хотел узнать, что стало с убийцей, проследить за ним…

Подобно дилетанту, который умеет ждать, чтобы потом, в самом конце, разразиться аплодисментами, папаша Абсент сумел сдержать свой восторг. И только когда он понял, что молодой полицейский закончил, дал волю своему энтузиазму.

– Ну и расследование!.. – воскликнул он. – А еще говорят, что Жевроль силен. Да пусть попробует додуматься до всего этого!.. Слушайте, вот что я вам скажу… Так вот, по сравнению с вами Генерал – простофиля.

Разумеется, лесть была грубой, но искренность папаши Абсента не вызывала сомнений. К тому же впервые бальзам похвалы пролился на тщеславие Лекока, и оно расцвело пышным цветом.

– Да будет вам!.. – скромно ответил молодой полицейский. – Вы слишком снисходительны ко мне, папаша Абсент. В чем же я так силен? Что я такого сделал? Я сказал вам, что это был мужчина среднего возраста… Совсем нетрудно сделать подобный вывод, внимательно посмотрев на его шаги, тяжелые, волочащиеся… Я определил его рост… Это не фокус! Заметив, что он облокотился на ту каменную глыбу, слева, я измерил ее. Один метр шестьдесят семь сантиметров. Значит, рост мужчины, который смог положить локоть на глыбу, должен быть не менее одного метра восьмидесяти сантиметров. Отпечаток его руки доказал, что я не ошибся. Увидев, что с бруса смели снег, я спросил себя: чем же? Я подумал, что наверняка фуражкой, и след, оставленный козырьком, вновь убедил меня в моей правоте.

Наконец, если я знаю цвет его пальто и из какой ткани оно сшито, то только потому, что в трещинках сырого дерева, которое он вытирал полой, остались шерстяные коричневые нитки. Я заметил их, и они тоже послужили мне доказательством… Но что все это значит? Да ничего. У нас есть только первые зацепки… Мы ухватились за нить и должны идти до конца… Вперед же!

Старый полицейский дрожал от нетерпения. И, словно эхо, он повторил:

– Вперед же!!!

Этой ночью бродяги, укрывшиеся в окрестностях «Ясного перца», спали плохо. Их сон был тяжелым, прерывистым. После неожиданного появления полицейского патруля их преследовали кошмары.

Проснувшись от выстрелов, сделанных из оружия убийцы, они подумали, что агенты Сыскной полиции вступили в схватку с одним из их приятелей. Большинство бродяг остались на ногах, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в темноту, готовые броситься врассыпную при малейшем признаке опасности, как стая шакалов.

Сначала они не заметили ничего подозрительного. Но позднее, около двух часов утра, когда бродяги уже немного успокоились, а туман рассеялся, они стали свидетелями явления, которое вновь пробудило у них серьезное беспокойство.

Посреди пустыря, в том самом месте, которое обитатели квартала называли равниной, сверкнул небольшой яркий луч света, производивший странные движения. Луч метался наугад, из стороны в сторону, причудливыми зигзагами. Порой он был направлен на землю, порой взмывал вверх, иногда застывал, а потом начинал прыгать, словно мяч.

Несмотря на место и время года, наиболее просвещенные мошенники подумали, что это блуждающие огоньки, эти тоненькие язычки пламени, которые стихийно загораются над болотами, парят в воздухе и колышутся даже от легкого дуновения ветра. Блуждающими огоньками на самом деле был фонарь двух полицейских, которые продолжали свои поиски.

Прежде чем покинуть заброшенную стройку, где он столь неожиданно для себя разоткровенничался со своим первым учеником, Лекок надолго погрузился в мучительные раздумья. У него еще не было солидного практического опыта. К тому же он пока не приобрел достаточной смелости и не научился мгновенно принимать решения, что всегда открывает путь к успеху. Лекок колебался между двух одинаково приемлемых версий. В пользу и той, и другой у него имелись весомые аргументы.

Он оказался между двух направлений. С одной стороны, это было направление двух женщин, с другой – направление сообщника убийцы. Какое выбрать?.. Ведь не приходилось надеяться, что он сможет справиться с двумя одновременно.