– Воды? – Лулу едва было слышно сквозь грохот музыки и шум толпы, хотя она кричала. Одри отрицательно покачала головой в ответ. Эмма, занятая фотографированием, тоже отказалась. Лулу стала проталкиваться сквозь толпу. Она подошла к барной стойке и удостоилась скептического взгляда бармена. Оправившись от смущения, Лулу сделала заказ:

– Воды, пожалуйста!

Бармен кивнул. Лулу покачивала головой в такт музыке и барабанила пальцами по стойке, как вдруг в стороне заметила долговязую мальчишескую фигуру. Лулу нравились высокие, худые парни с растрепанными волосами, и в этой фигуре было что-то знакомое. Она где-то уже видела этого парня. А потом он повернулся и встретился с ней взглядом.

Проклятье!

Перед ней стоял фальсификатор Джеймс! Когда они виделись в последний раз, Лулу была промокшей до нитки и кричала на него. Инстинктивно ей захотелось отвернуться и скрыться в толпе, но она вовсе не была трусихой. Если надо, она встретится с этим парнем лицом к лицу еще раз. Лулу старалась не пялиться на него, а просто смотрела в его сторону. И вообще, она не обязана разговаривать с ним. Но Джеймс уже стремительно приближался, и она поняла, что объяснений не избежать. Лулу бросила взгляд в сторону бара, надеясь, что ее заказ готов. Но бармена не было видно. Наверное, про нее забыли. Что ж, придется справляться самой.

– Уж не Золушка ли это? – Джеймс улыбнулся, когда наконец подошел к ней.

– Золушка была блондинкой, и она потеряла туфельку. Я бы ни за что не стала терять обувь. – Лулу не могла позволить ему уйти безнаказанным. – А кроме того, это Ариэль спасала тонущего идиота.

Зубы Джеймса, казалось, застряли в чересчур широкой улыбке.

– Но ты сбежала в полночь!

– Было всего лишь одиннадцать часов вечера.

Улыбка Джеймса погасла. Он уставился на нее большими, карими, как у оленя, глазами. Лулу даже немного пожалела о своих словах и совершенно неожиданно для самой себя выпалила:

– Я пишу статью.

– О молодежной культуре? – Он снова улыбнулся, словно сказал что-то смешное. Он был из тех, кто никогда не теряет надежды. Это напомнило Лулу о том, что ей тоже пришлось забыть многое на пути к лучшей жизни.

Лулу научилась молчать, когда это необходимо. Ло научилась не принимать все близко к сердцу. А Одри, которая родилась здесь, была неспособна видеть дальше собственного носа. Только Эмма казалась не затронутой никакими сделками с дьяволом. Хотя Лулу не особо в это верила. У всего есть своя цена. Эмма, должно быть, заплатила самую высокую цену, чтобы оставаться тихой и незаметной.

– Нет, пишу статью о музыкальной группе.

Бармен поймал взгляд Лулу, видимо, почувствовав исходящее от нее напряжение. Она кивнула ему, словно успокаивая. Лулу глубоко вздохнула, хотя в окружающем шуме вздох этот никто не услышал.

– И как они тебе? – спросил Джеймс.

Это было насмешкой. Старшие братья часто насмехались над Лулу, так что она могла сразу распознать ироничные интонации. Она не знала даже название группы, которая выступала. Хотя какое его дело? Это было ее задание, а не его.

– Они мне всегда нравились.

– Зачем тогда приходить? – Он склонил голову набок, и прядь волос упала ему на глаза. Он откинул ее назад. – Я имею в виду, если ты уже заранее знаешь, что тебе понравится выступление, зачем писать статью?

Лулу наконец обрела дар речи.

– Затем, что я хорошо пишу. Поэтому мне и дают такие задания. Понятия не имею, с чего ты взял, что я принцесса из сказки, которая не может иметь серьезного мнения, потому что ей живется здорово. Я знаю разницу между веселым и хорошим.

Атмосфера накалялась. Витавшее в воздухе напряжение достигло пика.

– А какая у тебя любимая группа? – спросил он, скрестив руки на груди.

Лулу хохотнула.

– Почему-то меня не удивляет, что ты спрашиваешь об этом.

Глаза Джеймса сузились. Это хорошо. Теперь очарование его беспомощного взгляда больше не будет ее отвлекать.

– В таком случае, о прекрасная королева всей вселенной, скажи, что еще я должен спрашивать?

Лулу кивнула с таким видом, будто всерьез восприняла его шутливые слова.

– Мог бы спросить, например, что мне нравится слушать сейчас. Это, конечно, не самый умный вопрос, но я бы ответила на него.

Лулу в ожидании замолчала. Ей нравилось испытывать предел терпения людей. Теперь ей захотелось испытать Джеймса. На его лице появилось такое же сконфуженное выражение, как и в тот вечер у бассейна, когда он не смог справиться с шезлонгом.

– Ты всегда такая дерзкая?

– А ты всегда такой придурок?

– Что? Нет, – сказал Джеймс тихим голосом.

Лулу больше прочитала его ответ по губам, чем услышала его.

– Нет? А мне кажется, что так оно и есть.

Джеймс раскрыл рот. Лулу вызывающе приподняла брови, думая, что сейчас он разозлится. Но вместо этого он улыбнулся, а она почувствовала, что сдается, глядя на изгиб его губ.

– Возможно, ты и права. – Он легко пожал плечами, развернулся и ушел, бросив напоследок: – Еще увидимся. Может быть…

Лулу пронзительно фыркнула и топнула ногой, что привлекло внимание бармена, который, наконец, справившись со всеми остальными заказами, бросил ей бутылку воды. Она заплатила и направилась к своим друзьям. Как этот Джеймс мог оставить за собой последнее слово? Как он посмел? Лулу присоединилась к подругам на танцполе, но уже не могла танцевать так раскованно, как раньше. Бедные музыканты поплатятся за это, уж она постарается выставить их в нелестном свете в своей статье.

Когда Лулу вернулась домой, ее ждала новость.

– Мы идем в гости к аль-Кати в эти выходные, хабибти, – сказал Ахмед, все еще сидевший в своем кресле, но теперь с книгой в руке, а не с газетой.

– Зачем? – спросила Лулу.

Ахмед поднял голову.

– В это воскресенье Рамадан.

Лулу прикрыла глаза.

– Чудесно!

Тяжело ступая, она поднялась к себе. Ей хотелось ни о чем не думать и поскорей лечь спать.

Несмотря на все свое старание, Лулу никак не могла привыкнуть к шуму вокруг, к громким звукам этого дома, наполненного гостями, музыкой, едой и бесконечным потоком сладкого чая. Все предметы интерьера в доме семейства аль-Кати были подобраны очень тщательно, включая коллекцию ковров, принадлежащих уже четвертому поколению их семьи, дамасский письменный стол, целую стену, выложенную заморской плиткой, и несколько старых серебряных кофейников. Эту вечеринку закатили со всем блеском, достойным празднования Рамадана, который начался на закате.

Лулу показалось, что она услышала из уст тетушки Сальвы комментарий, подозрительно подходящий по смыслу к описанию ее платья. Но он был произнесен на арабском, так что, даже если Лулу и послышалось слово «красное», а ее платье было красного цвета, это еще не значило, что говорили именно о ней. Скорее всего, послышалось. А если послышалось, значит, она могла сделать вид, будто ничего не произошло. Ей также померещилось слово «обтягивающее», но ее платье вовсе не было таким уж обтягивающим. Облегающим, может быть, но она могла в нем свободно садиться и двигаться.