– Ничего, не пропадете, – сказал Дули. – Вы вон какой большой и сильный. Найметесь и заработаете себе на прокорм.

– На это я и рассчитывал, – солгал Харрисон.

– А что вы все-таки делаете в Блю-Белл, мистер? – спросил Билли. – Конечно, меня это не касается, но все же любопытно.

– Называйте меня Харрисон. Я не делаю из этого секрета. У меня здесь что-то вроде охоты на диких гусей. Во всяком случае, мой работодатель считает, что моя поездка окончится ничем.

– Так у вас уже есть работа? – спросил Дули.

– Сейчас у меня временный отпуск.

– Значит, вы можете у нас остаться? – спросил Генри. – Пожалуй.

– По-моему, в этом есть смысл, – объявил Билли. – Вкалывать надо только на самого себя. У нас так заведено. Человек ни от кого не должен зависеть.

– Позвольте задать вам один вопрос? – спросил Гоуст.

– Что именно вы хотите выяснить?

– Да я тут надумал лошадь украсть. – Гоуст встал и подошел к столу. – Тип, у которого я собираюсь ее увести, много лет назад отбил у меня жену, и мне кажется, я вправе с ним поквитаться, верно ведь?

Харрисон откинулся на спинку стула, сдерживая улыбку. Вопрос был забавный, но он не хотел, чтобы Гоуст подумал, будто он над ним смеется.

– Мне жаль вас разочаровывать, – сказал он. – Ваше самолюбие уязвлено, и справедливость на вашей стороне, но закон – нет.

Дули ударил ладонью по столешнице и захохотал.

– Вот и я говорю то же самое! – проорал он. – Если он украдет у Ллойда лошадь, эти типы из отряда самообороны его повесят.

Гоусту ответ Харрисона не понравился. Он отошел от стола, бормоча что-то себе под нос. Однако его вопрос вызвал град других, и в течение следующего часа Харрисон давал бесплатные юридические консультации. Хотя он получил образование в Оксфорде и стажировался в Англии, работая на владельца двух промышленных фабрик, регулярно отправлявшего свой товар на восточное побережье Америки, Харрисон имел общее представление об американском законодательстве.

Его всегда занимало, как по-разному трактовали закон английские и американские суды. Он без устали собирал сведения о необычных делах и вердиктах. Коллеги Макдональда находили все это весьма неинтересным, но Харрисон любил произведения философов, в особенности Платона, а также ученых, заложивших основы политической и правовой системы его страны. Он считал для себя необходимым быть в курсе всех последних судебных решений, чтобы в итоге стать лучшим в своей области. За что бы ни брался Харрисон, он неизменно стремился к совершенству.

Страсть к юриспруденции и сострадание к согражданам сделали Харрисона непопулярным в определенных кругах. Благодаря тому, что он работал на могущественного лорда Эллиота, его ни разу не забаллотировали, хотя временами он бывал близок к этому – и все это по той причине, что брался за явно невыигрышные дела. Харрисон быстро завоевывал себе репутацию заступника обездоленных жителей лондонских трущоб. Разумеется, он вовсе не стремился к этому, и если бы в студенческие годы кто-нибудь сказал ему, что он станет специалистом по уголовному праву, Харрисон никогда бы не поверил этому человеку.

Непрошеная слава привела к разрыву его помолвки с леди Эдвиной Хорнер, которая испугалась его скандальной известности. Так называемые друзья предупреждали, чтобы он отказался от своей смехотворной идеи, будто бедные в Англии должны обладать теми же правами, что и богатые. Харрисон, однако, не собирался отказываться от своих убеждений.

– Может, в Англии законы не такие, как у нас, – предположил Гоуст, снова подойдя к столу и с надеждой глядя на Харрисона. – И меня все-таки не повесят, если я украду лошадь у Ллойда, – он ведь первый заварил всю эту кашу.

Харрисон покачал головой – похоже, Гоуст не собирался отказываться от своего плана.

– Я хорошо изучил американские законы и уверен, что вас все равно признают виновным.

– Невзирая на то, что он сыграл со мной втемную и первый меня наколол?

Харрисон впервые слышал подобные выражения, но не сомневался, что дает правильный совет.

– Да.

Последовал новый шквал вопросов. Теперь уже все любопытные, которые поначалу наблюдали за Харрисоном издали, сгрудились у его стола полукругом. Похоже, никто из них никуда не торопился.

Внезапно двери салуна распахнулись.

– Мисс Мэри едет!

Человек, прокричавший эти слова, тут же развернулся и рысцой припустил куда-то по улице.

Мужчины все как один повскакали с мест и бросились прочь из салуна. В образовавшейся толчее Дули едва не сбили с ног, по ему все же удалось сохранить равновесие. Он обернулся к Харрисону:

– А вы что же сидите? Взгляните на нашу мисс Мэри хоть одним глазком – не пожалеете.

Поскольку нежелание лицезреть местную знаменитость могло показаться Дули странным, Харрисон встал и последовал за стариком. Однако он вовсе не спешил встретиться с молодой женщиной. Когда он вышел на улицу, Дули уже преодолел полпути, пробежав целый квартал строений.

Миссия Макдональда могла вот-вот закончиться, но в эту минуту его вдруг обуяли противоречивые чувства. Он пообещал лорду Эллиоту, что это приключение будет последней попыткой разрешить загадку, которая не давала Харрисону покоя. Если Эллиот окажется прав, вся эта поездка и предшествующие ей поиски выльются всего лишь в утомительную погоню за призраком. Харрисон устало вздохнул. По мнению лорда, факты свидетельствовали о том, что Мэри Роуз Клэйборн никак не может быть его, Эллиота, дочерью. Пропавшая некогда девочка по имени Виктория была его единственным ребенком, а у Мэри Роуз оказалось четверо братьев. Но, хотя эту информацию подтвердил адвокат из Сент-Луиса, кое-что из его сведений Харрисон счел весьма интригующим. Так, адвокат передал, что во время встречи с ним Мэри Роуз вела себя настороженно и отказалась сообщить даже имена своих братьев. Невзирая на отменно вежливое поведение девушки, было нетрудно заметить, что она напугана. Даже директриса не смогла сделать ее сговорчивее.

Старшая воспитательница проявила куда большее рвение. Она рассказала юристу, что в начале каждого семестра Мэри Роуз привозили в школу двое ее братьев. Правда, она не видела ни одного из них даже издали и потому не сумела их описать. О ком-то из них ходили нехорошие слухи, но женщина заявила, что не собирается наушничать. Когда же некая воспитанница начала распространять о Мэри Роуз всяческие небылицы, то их быстро пресекли. Сплетни – занятие недостойное молодых леди.

Больше из классной дамы не удалось выжать ничего. Харрисон покачал головой. Само собой, на домыслы ориентироваться не стоило. По-видимому, сбудется пророчество Эллиота – просто это очередной случай некоторого внешнего сходства между двумя женщинами. Эллиот давно уже убеждал его оставить всю эту историю, как в конце концов поступил он сам, смирившись с душераздирающей мыслью, что маленькая Виктория Эллиот умерла вскоре после рождения. Подспудно Харрисон разделял мнение лорда, но стремясь как-то отблагодарить человека, который многие годы всячески помогал и поддерживал его, Харрисона, отца, он предпринимал все новые и новые попытки доказать обратное.