Я заупрямился. Я не вернулся. Бомба не сработала. Пока. Вообще-то она должна была сработать еще год назад. Год назад я был бы уже мертв…

Но я жив. А рыбки остались. Плывут себе, шевелят плавничками…

Пнул со зла стену и углубился в пещеру.

Картина, явившаяся перед глазами моими, была умильна до слезотечения, и я опять не удержался, сфотографировал. Вся троица сидела на главной площадке, опустив морды в пятидесятилитровые кастрюли. Чуть поодаль пощелкивала походная кухня, Яша с вместительным черпаком курсировал между кухней и горынами, подбавлял кашу в кастрюли. Горыны лопали с чавканьем, даже у меня аппетит разыгрался. Я проследовал в уголок, за человеческий стол. Яша тут же нарисовался рядом со сковородкой, подал яичницу с сыром и квас. Гномский квас, кстати, совершенно такой же, как обычный, человеческий. Вкусный.

Яша хорошо готовит, по-домашнему. То котлеты сделает, то холодец, и даже с хреном. Если бы не прижимистость Перца, который почему-то, как я уже говорил, противится использованию складов на полную катушку, жили бы мы неплохо. Я спросил у Яши, все ли гномы так искусны в кулинарии, и Яша подтвердил, что все. После чего я стал подумывать, не взять ли мне с собой в мое счастливое будущее тоже какого-нибудь Яшу. В конце концов, мне нужен будет денщик, повар и хороший собеседник…

Надо будет подумать.

Я поперчил яичницу, накрошил в желтки сухарей и принялся за обед. Не спешил — в жизни так мало удовольствий, что приходится их растягивать. Даже от банальной глазуньи надо балдеть по полной.

Однако получить удовольствие не случилось — едва я толком взялся за вилку, как на уступ над столом взгромоздился вредный Доминикус. Он громко зевнул и принялся совершать кошачий туалет, в частности обряд вылизывания. Если бы он вылизывал лапы или бока, я бы смирился, однако Доминикус вылизывал и все остальное, что совершенно не способствовало столованию. Вылизывание производилось с чавкающими звуками, с осыпанием шерсти и мелких фрагментов. Малоэстетично производилось, одним словом. Я даже не вытерпел: подтянул к себе перечницу, открутил ситечко, высыпал в ладонь все и подкинул вверх. А что, я в кошколюбы не записывался…

Сначала было тихо. Доминикус никак не мог понять, что произошло. А потом заорал. Зверски заорал, у меня даже аппетит улучшился. Потом зашипел. Потом рванул вообще. Ну, хоть что-то хорошее за день… Я вернулся к яичнице.

К сожалению, Яша был традиционалистом и никогда не готовил яичницу больше, чем из двух яиц. Так что с едой я покончил быстро. Горыны тоже уже отобедали и теперь вылизывали кастрюли, щелкая зубами. Яша стоял возле кухни, грыз засушенную буханку черного хлеба, помешивая черпаком в котле. После приема пищи горынам следовало пару часов поспать, но Перец ведь велел выгонять моих друзей на воздух…

Поэтому я скомандовал:

— Подъем!

Троица повела ушами, но от кастрюль не оторвалась.

— Встать! — заорал я.

Горыны брякнули кастрюлями и подняли на меня морды.

— Смир-рна! — рявкнул я.

Горыны приняли стойку «смирно».

— Вы переходите под начало всадника Персиваля. Понятно?

Кивнули.

— Отлично. Теперь на выход. И если он мне на вас пожалуется…

Я показал троице кулак. Троица сделала вид, что испугалась.

— Вон пошли!

Они удалились. Я посидел еще некоторое время, потом тоже вышел. Их уже не было.

Интересно, что там за задание? Неужели Перец решил напасть на Ван Холла? Вряд ли. На Ван Холла он обязательно и меня бы прихватил. Не прихватить меня на Ван Холла… За такое мстят.

Нет, наверное, не на Ван Холла.

Ладно, не будем загадывать, посмотрим. Пусть повоюет, если так хочется, а я пойду поболтаюсь. Поисследую город, посмотрю на закат, поразбираю склады. На условном западе есть еще несколько складов, на которых я не бывал.

Когда я добрался до запада, стемнело окончательно. Я залез в хранилище, но там было темно, как у негра в ухе. К тому же оказалось, что склад почтовый. На всякий случай я прихватил одну посылку — так, для интереса, а потом отправился домой.

Я дом не только из-за вида и одиночества выбрал, хотя это тоже приятно. В моем доме в подвале есть мастерская. Причем чрезвычайно высокого уровня. Все есть, даже лазерные сверла. Не знаю, что они в ней раньше делали, но мне та мастерская очень и очень кстати пришлась. Потому что… Ну да об этом потом.

Поработал я в мастерской, посидел, подул на трудовые мозоли, потом к норе двинул. Так, с обходными маневрами.

Проходил мимо бассейна и решил почему-то заглянуть, посмотреть, как там с водой. Вода была мерзлая, зеленоватого цвета. Зачем я решил смотреть на бассейн, непонятно.

Возле Гагарина постоял. Люблю возле Гагарина стоять.

Опоздал. Впрочем, опоздание оказалось кстати — на небе разыгралось удивительной силы полярное сияние. Четырехцветное, я такого раньше не видел. Вполне может быть, это из-за Перца, из-за его перехода туда, в нормальный мир. Нарушилось что-то в тутошней магнитной механике. Я почти час простоял, любуясь небесным фейерверком, пока не почувствовал, как уши начинают гореть. Тогда я уже побежал в нору.

Яша тоже ждал, готовил особый, праздничный ужин. Нам запекал здоровенную индейку с антоновскими яблоками, горынам варил их любимую овсянку. Но не простую, а с осложнениями в виде грецких орехов, изюма, кураги, цукатов и странных приправ, известных одним гномам. Каша пахла вкусно. Впрочем, индейка тоже. Хороший Яша человек.

Пока Яша кашеварил, я лежал на топчане, смотрел в потолок и думал про всякое. Вспоминал, как раньше выбирал имена по буквам алфавита, как представлял себе свое появление в далеком Мельбурне, ну, как войду весь в блестящем костюме…

Смешно.

А когда вспоминаю, что хотел папу-маму найти, мне вообще стыдно становится… Потому что оказалось, что ни папки, ни мамки у меня нет. Но с этим я разберусь. С Ван Холлом разберусь.

Впрочем, мечтаниями бесплодными я уже не маюсь. То есть маюсь, но в самой невеликой степени, для души, чтобы не окостеневала. А вообще, я не знаю, чего мне хочется теперь. Не знаю…

Думал, думал, потом, кажется, уснул. Мне приснился какой-то человек в красном свитере, и я прямо во сне начал думать, к чему бы этот сон, но так и не придумал толком. А разбудил меня Яша, потому что слишком громко стал сопеть. Открыл я глаза, смотрю — Яша воздух нюхает. Ну все, значит прилетели уже. Встречать я не пошел.

Через несколько минут воздух колыхнулся — это горыны проследовали на свои лежки. Затем появился Перец. Перец был зол и густо увешан переносными зенитно-ракетными комплексами. Штуки три на нем болтались, так что самого даже видно было плохо. Перец сгрузил оружие на пол, понюхал воздух.

— Сагиб кушать будет? — спросил Яша.

Перец не прореагировал.