не прав — убей. Таковы законы Турнадау. Или ты боишься? — после этих полностью уверенных слов Дзин был не просто шокирован, но и напуган. Неужели в нижнем мире всё действительно решает убийство, как это было с командиром отряда Лакшата в Суре — даже думать о таком Дзину было жутко. — Ах… Да у тебя кишка тонка, пацан. Я же вижу на твоём поясе нож, ты им масло режешь, а? — Дзин отвлёкся на этот нож, подаренный Вирмой, и даже думать не хотел о том, чтобы кого-то им убивать. — Урод! — выкрикнул аскариец и прыгнул на Дзина с лезвием.

Алая тёплая жидкость стекала по холодному, ледяному оружию, но принадлежало оно не аскарийцу, а Дзину — в последний момент инстинкты сумели заставить его достать нож и защититься. Подарок Вирмы из небесной стали по самую рукоять был вонзён в сердце пирата, чья рука разжалась и выронила кинжал, а голубые глаза больше не блестели.

Мысли в голове Дзина задавались вопросом, на который никогда не найти истину: "Я убил его намеренно?" Парень старался оправдать себя, в панике выкрикивая, что он сам попал под нож. "Но кто же его достал из пояса?" — Эта мысль делала из разума Дзина вязкое болото, где любое слово только глубже затягивало здравый рассудок на дно, однако в этот момент к испугавшемуся мальчику подошёл хозяин заведения и, хлопнув по плечу, сказал: "Спасибо, этот человек больше нас не потревожит благодаря тебе. Можешь выпить за счёт заведения." Дзин пришёл в себя и перестал смотреть на труп, и, обратив свой взгляд на добродушного мужчину, попросил: "Я хочу поспать." После чего ему сказали номер двери, и пока Дзин шёл к ней, разок обернулся и увидел, как мужчина уносит бездыханное тело из таверны: этот человек больше никогда не сделает шаг, не скажет ни единого слова, не увидит свет — теперь это не более, чем гниющая туша.

Во сне Дзина больше не охватывало холодом, но вокруг царила гробовая тишина, а сам юнец сидел за столом, где напротив него стоял пустующий стул, изредка мигающий каким-то бледно-желтым цветом. И стоило Дзину сделать вдох, как на этом стуле оказался гниющий труп аскарийца, чьи бесцветные, мёртвые глаза смотрели парню прямо в душу и трепетали, пока нижняя челюсть трескалась и распадалась, но жаждала раскрыться, чтобы сказать самые важные ему слова. Дзин хотел всеми силами проснуться и избежать этого разговора, что, ещё даже не начавшись, от страха дробил парню зубы и заставлял чуять смрадный запах гнилой плоти и вкус трупного яда на кончике языка. Дзин бился в агонии, но не мог встать со стула, ибо тот был привязан к нему разбухшими венами, по которым прерывисто двигалась кровь, что постоянно протекала и затапливала помещение. И когда Дзин был готов исчезнуть с лица земли, только бы никогда больше не переживать это омерзительное и гнетущее душу чувство, серые, словно камень, и грубые губы гниющего трупа аскарийца задвигались и стали произносить речи на языке насилия — тонкий, ноющий звук разрезания плоти и останавливающегося сердца.

Дзин резко выскочил с кровати и закричал, после чего полностью закрылся одеялом и заплакал в гробовой тишине под покровом ночи, что не сумела одарить страдающего мальчонку нежным сном.

Глава 10 "В одном море с акулами"

Изнеможённый Дзин на рассвете продолжил путь к Турнадау. Ноги сами волокли мальчика к цели, не обращая внимания на то, в каком состоянии сейчас находится разум хозяина уязвимого тела — дорога сама себя не пройдёт, а слабость не должна препятствовать выполнению миссии.

К середине дня уши Дзина вместо тишины лесов и шелеста джунглей стал заливать шум работы, ибо Турнадау уже был как на ладони. Дзин заходил в разные места, чтобы расспросить о том, где сейчас находится Генри, но мало кто мог дать внятный ответ — чаще всего из-за сильного опьянения. Но всё-таки в один момент старпом сзади хлопнул Дзина по плечу и сказал: "Ищешь капитана? Он у себя в каюте Жестокола, иди за мной."

Когда Дзин открыл дверь в каюту, то увидел там Генри за столом, полным разнообразных документов и карт — капитан был поглощён работой и даже не заметил входящих пиратов.

— Кхм-кхм, капитан! — позвал старпом.

— Да? — поднял голову Генри и тут же удивился. — Дзин Пан! Так быстро справился? Где Мариам?

— Нет, капитан Генри, мы с Мари разделились после пришествия в Суру, мне нужно вам кое-что доложить. — после этих слов Дзин выдал всю информацию о набеге на клановый дом вашаков и грядущей опасности.

— Сраная Малика! Мы не можем оставить их без защиты, иначе останемся без союзника, но если пошлю отряд, мы рассекретимся, сука! — рассердился капитан, ударив увесистым кулаком по столу.

— Что будем делать, капитан? — спросил старпом.

— А что нам остаётся? Передай Джеку Рекхему, чтобы немедленно собрал своих людей. — Дзин вспомнил, где слышал это имя, и замер на месте, ибо тем вечером он убил канонира Рекхема.

Но кутающий всё тело страх ушёл, когда Генри сказал следующее:

— Дзин, ко мне заходил один тёуган не из нашей команды… — начал рыться Генри в шкафу. — Панг Пин или как там его… В общем: тёуган просил передать, что ты готов к пасу — знал бы я ещё, что это за хуйня такая… Вот оно! — нашёл нужный предмет Генри и протянул его Дзину, что был вне себя от радости.

Этим самым предметом были сапоги для игры в пасу, помогающие войдерам удерживать потоки ветра для стабильного полёта, и только один человек мог подарить такое — Пинг Пан, невероятно глупый, но, как оказалось, заботливый брат. Дзин хотел прямо сейчас обнять его и поблагодарить, но скорее всего Пинг где-то в Тяньшан и даже не знает о том, что подарок получен. Тогда Дзин подумал: "Наверняка он доволен сейчас собой — не просто так, спасибо, Пинг!"

— Дзин, вернись к заданию и отправляйся в Айтилла. Наверняка ты не попадёшь туда раньше Мариам, но хотя бы постарайся догнать. — приказал Генри.

— Я полечу туда быстрее ветра! — еле сдерживал радость Дзин, обувая сапоги.

— И ещё кое-что… — лицо Генри стало более суровым. — Не стоит слишком доверять Мариам.

— Что? — слова Генри были для Дзина насколько неожиданными, настолько же и абсурдными, вспоминая, как Мари несколько раз спасла ему жизнь. — Но она!.. — не успел Дзин договорить, как Генри ударил по столу кулаком, чтобы ему не противились.

— Яблоко от яблони падает недалеко — Мариам свергнет мать, чтобы самой стать правительницей, и