– Семнадцать.

– Плохо.

– Почему плохо? – испугалась я.

– Потому что берут с восемнадцати… А день рождения у тебя когда?

– 18 октября.

– Ладно, не смертельно. Может, и договоримся. Сейчас не то что раньше, когда от желающих отбоя не было. Зарплата маленькая, за границу и так можно попасть, иностранцев тут полно… Летать до октября не надо будет, так что придумаем что-нибудь.

Я молчала, опьяненная перспективами, его близостью и страхом, что все это в последний момент сорвется – или возраст, или медкомиссия, или экзамены… Но он истолковал мое молчание по-другому.

– Боишься, что зарплата маленькая?

– Нет, что ты!..

Меньше всего в этот момент я думала про зарплату.

– Не бойся. Дуракам всюду зарплата маленькая. Станешь старше – поумнеешь, без гроша не останешься. Далеко не загадывай.

Кто знает, что через год будет

Я в этот момент думала про «возьму тебя к себе в экипаж». Я была готова на все, только бы с ним в один экипаж. Мне в этот момент казалось, что лучше, красивее, умнее, добрее, сильнее его нет человека. Он – тот самый прекрасный принц, о котором я мечтала, как мечтает каждая. Он прилетит на ковре-самолете и заберет меня с собой. Уже прилетел.

– А ты капитан корабля? – не удержавшись, спросила я.

– Капитаны в море. В небе – командиры. Первые пилоты. Я пока второй пилот. Налетаю часы, тоже стану первым!

– Обязательно станешь!

И я прижалась к нему еще теснее, поскольку мы давно уже сидели на скамейке, рядом с очередной богиней, имя которой даже белой ночью прочитать было невозможно. Мы просидели так еще почти полчаса, рядышком. Мне было хорошо, тепло и не хотелось никуда уходить.

– Да ты спишь, что ли?

– Нет, я не сплю, не сплю!..

– Спишь. Ладно, пойдем, отведу тебя в одно место, переночуешь, а мне все равно уже пора.

– А почему ты вообще тут шел ночью? Ты из аэропорта, с полета?

– Почему-почему… Много будешь знать, скоро состаришься. Мне вот сейчас лететь. Ненадолго, до завтра. Сейчас отведу тебя переночевать к Мишке, к нему можно.

– Так неудобно же!

– Удобно. Он мой должник, пустит. Из общежития тебя выгоняют?

– Наверное.

– Ну вот, если выгонят – поживешь у него, не стесняйся. Мне сегодня в рейс, а завтра утром в десять будешь ждать меня на Литейном проспекте, дом 48. Авиационно-транспортный колледж гражданской авиации. Прямо у входа меня жди и документы не забудь.

– Хорошо. Я там буду стоять и ждать в десять. Валера, а можно я тебе вопрос задам? Даже два. Только они дурацкие.

Небо, чуть было не ставшее уже совсем темным, когда мы сидели в Летнем саду, опять начало светлеть. Мы шли куда-то в сторону Мойки, или Грибоедова, или Фонтанки – я в них еще путалась.

– Задавай.

– Ты мне сказал про платья, как я их выбираю… А ты знаешь, как выбирают женщинам платья, да? Ты часто их выбираешь?

– Хочешь, что ли, про штамп в паспорте спросить? Не твоего ума дело. Ты еще не выросла, чтоб такие вопросы задавать. Ну а насчет платьев – летчикам всегда что-то кому-то возить приходится, каждый просит, привези да привези – жене, дочке, теще. Летный состав, в особенности кто за границу летает, давно все размеры выучил и параметры выяснять научился! Ну что, еще вопросы есть?

– Есть. А почему ты все это для меня делаешь? Нет, ты меня спас, потому что ты благородный, ты смелый, ты просто не мог иначе, я знаю…

– Много же ты про меня знаешь!

– Знаю! Я же вижу!

– Я риск люблю – этого ты еще не знаешь. И не понимаешь. Мужчине риск нужен, опасность, чтобы кровь играла, иначе он не мужчина!

– Ну я же про это и говорю – что ты смелый и благородный! Я же уже все-все поняла, правда. Но почему вот это – Мишка и колледж в десять утра?

Остановился, посмотрел на меня еще раз, внимательно. Притянул к себе.

– Потому что ты мне понравилась.

И поцеловал. И целовал еще долго-долго. И прекращал целовать, и набирал в грудь воздуха, и начинал целовать снова. И я его целовала. Я первый раз в жизни целовалась по-настоящему.

За спиной у нас прошел, тяжело ступая, патруль. Кто-то сказал кому-то: «Не наш. Гражданский». А мы все целовались.

А потом он оторвал меня от себя, посмотрел в мои распахнутые преданные глаза – он так и сказал: «преданные». «Преданно смотришь. Это хорошо. Когда-нибудь пригодится».

– Маленькая ты еще. А я сегодня добрый. Пожалею тебя сегодня, трогать не стану. Пойдем, отведу тебя к Мишке.

И мы пошли к Мишке. И на этом все закончилось, тогда.

– Регина, где моя заколка?

– Не знаю.

– Где моя заколка?!

– Ну что ты кричишь? Не брала я ее, мне-то она зачем. Мне закалывать нечего, я же стриженая…

– Ах да, черт!..

– Спроси у Машки, может, она брала. А лучше посмотри под кроватью. У тебя там Клондайк!

– Язвить научилась… От кого набралась, Соколова? На тебя не похоже. От Валеры своего прекрасного? А, вот она, на тумбочке, под пуховкой. Тьфу ты, вся в пудре…

Вика собиралась на свидание. А когда она собирается на свидание, к ней лучше не подходить – пух и перья полетят. А на свидания она собирается часто, потому что красавица – жгучая брюнетка с тонкой талией. Дедушка у Вики грузин, и в минуты ярости в ней проглядывает какая-то царица Тамара, что ли, которая в башне сидела. Вика говорит, что ее даже хотели назвать Тамарой, но передумали в последний момент, испугались, «что вырастет». Выросла, конечно, гроза сильной половины человечества – мужики за ней бегали толпами, так, что она даже из лучших могла выбирать кого угодно. Вот она и выбирала. Почти каждый вечер пристально разглядывала нового поклонника и отправляла его восвояси. Вика, воспитанная своей мамой всего лишь чуть менее жестко, чем воспитывал маму дедушка-грузин, была девушкой строгих правил. Она искала настоящую любовь и хорошего мужа. «Что она здесь делает, чего сюда явилась, с такими-то принципами?! – орала периодически на кухне Людмила, пышная блондинка, получившая от Вики однажды отлуп за „безнравственность“. – Шла бы в институт благородных девиц! Водит за собой табун и еще выпендривается! То ей не так и это не эдак, цаца какая!» И Людмила, и Вика представляли собой «классический» тип стюардесс (так, как это видится со стороны, так, как и мне это когда-то виделось), только Людмила – это, если можно так сказать, тип «классический стандартный», а Вика – «классический идеальный». Мужа хотели все, но «не размениваться» позволяли себе красавицы, вроде Вики, и дурочки, вроде меня. Мужики слетались на наш курс, как мухи на мед, и свои, то есть из колледжа, и чужие, откуда угодно – слово «стюардесса» привлекало по-прежнему. Не было такой девушки, у которой за эти уже почти прошедшие два года ни разу не было шанса завести, как тут говорили, «бой-френда». Устоять было трудно.