быстро растворяется, начинает действовать через 30–40 минут после приема…

— А что на Лубянке вас этим не снабжают? — насмешливо перебила фармакологиня.

— В Москве нас снабжают мозгами, чтобы мы могли в любом месте найти то, что нам в данный момент необходимо.

— Ты мне дерзишь, Рязанцев?

— Нет, Анна Андреевна я отвечаю на ваш вопрос.

— Ты что-то еще хотел добавить?

— Время действия препарата не менее пяти и не более семи часов, без серьезных последствий для организма принимавшего. Но самое главное, чтобы действие снотворного нельзя было прекратить никаким из известных антидотов.

— И это все? — с иронией спросила блондинка. — Ты в детстве явно увлекался фантастикой, Максим. Это невозможно…

— Невозможность — это слово…

— Из словаря глупцов. Я знаю. Но ты в отличие от Наполеона, который это сказал, беспардонный невежа потому, что перебиваешь даму.

— Прошу простить мою несдержанность, но у меня очень мало времени, как и у вас милейшая Анна Андреевна. Я знаю, что вы волшебница. Начальник нашей поликлиники…

— Не продолжай. Я тебе еще раз говорю, что у нас нет возможности изготовить препарат с такими нереальными параметрами воздействия.

— Анна Андреевна, от вас сейчас зависит судьба очень многих людей…

— Но я не хочу сидеть в тюрьме за незаконное изготовление сомнительных транквилизаторов.

— Мы вам гарантируем, что никто и никогда не узнает, где, кто и когда изготовил этот препарат.

— Гарантии ваших начальников Максим, вещь весьма сомнительная. Этот порошок действительно необходим для обеспечения госбезопасности или все-таки для ваших сомнительных операций против безобидных диссидентов?

— Я не могу вам рассказать всего, но препарат нам нужен для того, чтобы предотвратить убийство.

— Даже так? — Цареградская задумалась, присела на край стола, достала сигареты, закурила и бросив взгляд на часы, спросила. — Рост и вес объекта?

— 185 сантиметров и приблизительно 85 килограммов.

— Возраст?

— Чуть больше 40.

— Здоровье?

— Отменное.

— Телосложение?

— Спортивное.

— Отношение к спиртному?

— Употребляет, но в меру. Мы как раз планируем снотворное добавить в спиртное.

— В какое спиртное?

— Скорее всего в виски.

— К какому числу необходимо изготовить снотворное?

— К завтрашнему утру.

— Ты соображаешь, что говоришь, Максим? У меня в лаборатории может быть даже нет всех необходимых компонентов для приготовления такого препарата, а ты устанавливаешь такие жесткие рамки.

— Хорошо, максимум завтра до полудня. И потом, если у вас чего-то нет, то начальник нашей поликлиники…

— Все Максим, ты меня достал. Я не хочу тебя видеть. Приходи завтра в двенадцать.

— Люблю, боготворю, восхищаюсь, божественная Анна Андреевна.

— Максим!

— Исчезаю. До завтра.

19.45 (С) — 16.45 (М) Семипалатинск

Полковник Уткин, после провала его подчиненных в номере установленного сотрудника ЦРУ, получил из Москвы уже не один жестокий разнос.

Он попытался объяснить зампреду, с которым был до этого в хороших отношениях, что попал под влияние начальника 1 отдела 6 Управления КГБ СССР полковника Соболева, что все провалила семипалатинская контрразведка и служба наружного наблюдения, прозевавшая сотрудника ЦРУ, но зампред был неумолим и сказал, что разберется с ним в Москве. Потом его отчитал начальник Второго главка, которому он дал слово исправить ситуацию, но тот его тоже слушать не стал, пообещав устроить сладкую жизнь в Москве.

Уткин позвонил своему другу подполковнику Степному и попросил помочь если у них есть варианты, при этом намекнул, что у его начальника Соболева они всегда есть.

После этого, немного успокоив себя тем, что раз его немедленно не отозвали из Семипалатинска, то есть надежда на продолжение работы и возможно ситуация исправится. Это зависело вероятнее всего от решения Госдепа США по дальнейшей судьбе САИ. Если американцы откажутся от продолжения испытаний, то придется уходить с позором на пенсию. Об этом не хотелось и думать А вот если САИ продолжат, то он просто вернется в Москву и попытается, через свои и отцовские связи в ЦэКа тихо спустить ситуацию на тормозах …

«Что мы имеем сейчас? Москва в панике, Вашингтон грозно молчит. Мне надо срочно реабилитироваться», — решил полковник.

На экстренном совещании, которое было уже вторым за последние два часа представитель Центра полковник Уткин собрал на этот раз не весь семипалатинский штаб. Присутствовали только начальник отдела семипалатинской контрразведки и начальник отделения наружного наблюдения, так как именно они были определены Утиным в качестве главных виновников провала операции в номере американца. «Разбор полетов» не занял у полковника много времени, он хотел лишь, чтобы присутствующие осознали степень своей вины и не вздумали ее перекладывать на представителя Центра. Отчитав провинившихся, Уткин распорядился вызвать сотрудников НН, «прозевавших» выезд Джона Милнера через КПП Курчатова и его возвращение в Семипалатинск.

При их появлении полковник вскочил, его глаза налилось кровью. Он свирепо посмотрел на руководителя бригады наружного наблюдения.

— Кто вам передавал объекта? — яростно набросился полковник.

— Майор Привалов из контрразведки, — четко отрапортовал лейтенант Муратов.

— Какое на него было выписано задание?

— На всех американцев, подозреваемых в причастности к спецслужбам задания были выписаны заранее… — начал выкручиваться «семерочник».

— Меня не интересуют все американцы, я спрашиваю конкретно про Милнера, — уже еле сдерживался полковник.

— Задания не было, — после некоторой паузы выдохнул лейтенант. — Привалов сказал, что сейчас некогда — «запарка», он потом задним числом выпишет.

— Вот сейчас лейтенант мы вам и выпишем задним числом увольнение из органов.

— За что, товарищ полковник? — возмутился Муратов.

— За «лопоухость» твою! За безалаберность и безответственность! За незнание основополагающих нормативных актов КГБ СССР! — не сдерживаясь кричал московский полковник, — Он же провел вас как детей! Вы лично ответственны за провал операции.

Лейтенант сделал единственно правильное в данной ситуации. Он виновато опустил голову и молча стоял по стойке смирно.

— А что с этим вашим водителем? — накинулся полковник на начальника отдела контрразведки.

— Снотворное, товарищ полковник, Медики говорят ничего страшного. Проспится и все будет в норме.

— Всем бы вам тут не мешало проспаться, — зло фыркнул Уткин и хлопнув дверью вышел из кабинета начальника контрразведки.

Вернувшись к себе, Уткин начал лихорадочно прокручивать прошедшие события и намечать план оправданий за провал операции по Джону Милнеру. Что-то вспомнив, набрал по внутреннему начальника семипалатинской контрразведки и приказал отобрать объяснительные от всех виновных в сегодняшнем провале.

Глава 4

17.00 (М) — 20.00 (С) — 09.00 (по времени Вашингтона, далее (В)) Москва КГБ СССР

Зампред стоял возле окна и внимательно смотрел как члены КЦ один за другим быстро входили в его кабинет и занимали свои места. Убедившись, что все присутствующие готовы к продолжению совещания он решительно прошел на свое место во главе стола и не обращая внимания на переглядывания начальников контрразведывательных