Я собрался уже двинуть за ним, как вдруг моё внимание привлекло какое-то движение возле водонапорной башни. Приглядевшись, я увидел вышедшего из кустов матёрого мутохряка, примерно с метр в холке. Щурясь подслеповатыми глазками и приподняв голову, зверь хрипло дышал, шумно втягивая воздух морщинистым пятаком размером с кукольное блюдце. При этом он нервно прядал ушами, переступал передними копытами, под которыми уже образовалась небольшая ложбинка. Повернувшись в мою сторону, боров застыл на мгновение. Он даже перестал издавать хрюкающие звуки и, кажется, на миг затаил дыхание. Или это я прекратил дышать, боясь обратить на себя его внимание?

Какое-то время мы, не шевелясь, смотрели друг на друга, пока тварь не повернула голову в сторону ближайшего дома (если, конечно, полусгнивший сруб с провалившейся внутрь крышей можно так назвать). Оттуда донеслись шорохи, а спустя мгновение из бывшего некогда окном неровного провала вылетел крупный обломок бревна. Почти сразу за ним ещё один кусок старого дерева ударил в бок взревевшего мутанта. Монстр развернулся в сторону обидчика, хотя там, кроме груды трупелых брёвен, никого не было, взрыл копытами землю и с каким-то не то визгом, не то воем ринулся в бой. Преодолев с десяток метров в пару-тройку прыжков, зверь на ходу увернулся от летевшего прямо в него крупного куска печной кладки и скрылся в развалинах. Оттуда сразу донеслись звуки нешуточной драки: кабаньи хрипы, глухие шлепки тяжёлых ударов и шумные всхлипы, будто кто-то бил веслом по воде.

Мне очень хотелось дождаться конца схватки и посмотреть, кто одержит победу, но поскольку Байкер и так почти скрылся из виду, я бросился за ним вдогонку. Перспектива остаться с Зоной один на один без оружия и опыта выживания в экстремальных условиях меня нисколько не радовала.

Пока мы с хряком играли в гляделки, меня посетила интересная мысль: вдруг мой отец тогда, в восемьдесят шестом, как и я сейчас, неким образом перенёсся в параллельную реальность? В том, что это место не имело ничего общего с моей действительностью, с моей родной Землёй, я уже нисколько не сомневался. А это значило, что у меня появился пусть и призрачный, но всё же шанс отыскать его и попробовать вместе с ним вернуться домой.

Потрясение от ужасной смерти Шпалы уже прошло. Я снова вернулся к идее сафари-парка для богачей, но потом решил, что зарабатывать на одних лишь толстосумах – несерьёзно. «Надо использовать по полной возможности Зоны и за приемлемую плату проводить курсы начинающих сталкеров. Есть желание остаться тут – пожалуйста, броди, исследуй Зону, собирай артефакты, но и барышом с хабара делиться не забывай, – размышлял я. – На одних только процентах с таких вот бродяг на родной матушке Земле через пару лет можно подняться на первые строчки в рейтинге “Форбс”. А если удастся внедрить артефакты в производственные циклы земной промышленности, то всякие там Ротшильды и Рокфеллеры от злобы и зависти не то что удавятся, горло себе перегрызут».

Я так размечтался, что не заметил, как нагнал Байкера, и с ходу налетел на него. Он стоял, замерев как истукан, в метре от огромной проплешины чёрной земли, будто вдавленной в окружающий ландшафт. Со всех сторон от этого места растительность выглядела непритязательно – трава хилая, жухлая, деревья – сплошь рахитичные уродцы, по сравнению с которыми карельская берёза – писаная красавица, – но она всё же была. Зато в центре, кроме скелета с обрывками защитного комбинезона на побелевших костях, заржавленного «калаша» и чёрной пыли, совсем ничего не было. Кроме того, трава и деревья как будто пытались отползти от пустоши: стволы и стебли стелились по земле прочь от гиблого места.

– Тихо ты! – прикрикнул Байкер, повернув ко мне голову. – Смотри, куда прёшь! Я из-за тебя чуть в аномалию не вляпался. Это Зона, здесь каждый шаг может стать последним.

Он со свистом, будто сдувшийся шарик, выпустил из груди воздух и, не сводя глаз с тёмного пятна на земле, осторожно попятился.

Я сдвинулся на шаг в сторону, чтобы не стоять у провожатого на пути, и случайно наступил на сучок, громко хрустнувший под ногой.

Байкер косо посмотрел на меня, отошёл от аномалии на безопасное, по его мнению, расстояние, опустил ствол автомата к земле и мазнул грубой ладонью по широкому лбу, смахивая пот.

– Слышь, Журналист, ты, эта, ёксель-моксель, заканчивай по Зоне, как по парку, гулять. Тебе, может, и пофигу после всех твоих приключений, а я, блин, ещё жить хочу. Я не Семецкий, снова не воскресну. Чё ты ведешь себя как распоследняя отмычка, в самом деле? Вроде опытный мужик, знать должен, что к чему. – Лицо Байкера вдруг посуровело, брови грозно сдвинулись к переносице. – Или ты обмануть меня решил? Пришёл сюда незнамо откуда, назвался чужим именем, порядочного сталкера за нос водишь. За чужим хабаром охотишься? – Он вскинул «калаш». – Отвечай, мля, пока я из тебя дуршлаг не сделал!

Я отступил вбок, выставив левую руку перед собой. В правой, прижав её к телу, я держал сумку с планшетом.

– Эй, Байкер, ты чего? Не нужен мне твой хабар! Да я бы тебе свой отдал без сожаления, если б он у меня был. Хочешь, планшетник возьми. – Я протянул чехол с гаджетом Байкеру, но сталкер даже не взглянул на него.

– Заболтать меня пытаешься? Не выйдет!

Глаза его сузились, превратившись в щёлочки. Он передёрнул затвор, крепче сжал потёртое, покрытое глубокими царапинами цевье автомата. Заскорузлый палец с заусенцами у обкусанного, грязного ногтя дрогнул на спусковом крючке.

– Байкер! Байкер! Очнись! Это же я, журналист! – крикнул я, пятясь от обезумевшего спутника, но тот, словно хищник на охоте, хотел уже только одного: крови.

Наверное, на этом моё путешествие по Зоне и закончилось бы, если б не случайность. Ох уж эти случайности! Так и норовят в любой момент подвернуться под руку или под ногу, как в этот раз. Пятясь, я оступился и угодил в поросшую мхом ямку. Под слоем мягкого зелёного ковра скрывался ствол поваленной осинки. Судя по тому, что он выдержал мой вес, дерево упало не так давно. Толстая шуба мха под моей ногой соскользнула с влажной, лишённой коры древесины. Я взмахнул руками и с удивлённым воплем хлопнулся на пятую точку чуть раньше, чем Байкер успел спустить курок.

«Калаш» выплюнул короткую очередь, поперхнулся дефектным патроном и замолк. Сталкер злобно зарычал, прижал приклад автомата к животу и резко ударил согнутой ладонью по рукоятке затворной рамы.

Пока он пытался извлечь заклинивший боеприпас, я встал на ноги. Хотел было броситься на Байкера и обезоружить его, но тут из обвитых плющом кустов вылезла уродливая тварь на четырёх, будто взятых у насекомого, конечностях. Острые трёхгранные копыта напоминали наконечники копий как по виду, так и по отметинам, оставленным ими на земле, а костяные зазубрины на тыльных сторонах этих мутоног могли разрезать зазевавшегося сталкера или другого мутанта не хуже острой пилы. Шея у твари отсутствовала напрочь, большая голова с отдалённо напоминающей человеческое лицо мордой вырастала прямо из покрытого лишаями и язвами бочкообразного тела. Три разноразмерных глаза (два по бокам от треугольного носа, третий ближе к затянутому тонкокожей перепонкой ушному отверстию) вращались в разных направлениях. Вместе с тем, могу поручиться, пучеглазка (а я сразу определил, что это за мутант!) смотрела именно на сражающегося с заклинившим автоматом сталкера.