Я постояла рядом еще немного, а потом и сама стала старательно ему подражать. Хорошо еще, что глаза у нас были закрыты очками, а вот все остальное мы прилично испачкали.

Примерно на половине моей банки пришел наш куратор по общественным работам. Сказать, что он был шокирован, было бы преуменьшением. Скорее, он хотел кричать матом, но помня, что перед ним только пяти и семилетние ученики, использовал исключительно местоимения и предлоги. Выходило не так впечатляюще, как в тот раз, когда он себе на ногу уронил гантель в полтора килограмма, которую мы спрятали в старой, прогнившей от времени металлической банке. Так не от него же прятали! А от одного старшеклассника, всех просто доставшего таскаться с ней везде и демонстративно качавшего свои мышцы в любом месте. Ладно еще столовая, это его проблемы, если голодным останется. Но он перекрывал Машке экран телика на просмотре мультиков, усевшись со своей гантелей на шкуре медведя, поближе к экрану. Кстати, в тот раз на нас даже не подумали. Вот и славно – мы были не против не огрести пару часов отработки.

Жаль только, что вместе с полезной информацией, Илюшка не услышал, что привезли мало синей краски, а вот белой было даже слишком много. Константин Емельянович лично прикатил нам тележку с десятком банок на будущее. А вот растворитель не дал сразу, обещал его выделить только после того, как закончим красить отведенную нам часть стены. Проблема была в слишком теплом погожем деньке, с его долбанным солнцем, которое высушило краску и на земле, и на стене, и на нас.

Со слезами на глазах я смотрела, как падали на пол состригаемые соседкой, мои длинные каштановые пряди, измазанные в краске. Увы, но склеились они на голове так, что часть пришлось сбривать машинкой. Но ничего, всех, кто смеялся над моей лысой головой, я запомнила и до следующего полнолуния мстила так, что закончились все идеи.

Илья расплатился за волосы яблоком и фингалом под глазом. Это было ему уроком на будущее – пусть проверяет достоверность информации несколько раз, прежде чем затевать подобное вредительство. А я отныне стала беречь свои вещи, и особенно голову, всегда прикрывая ее хоть косынкой, хоть кепкой на отработках. Стричь я себя больше никому не позволяла, до самого выпуска.

Янина и компания прошло 1,5 года. Зима.

Оббежав стенку снежной крепости, я засветила противнику, сидевшему в этот момент ко мне спиной, первым снежком в затылок, а вторым, в его повернувшееся ко мне лицо. Пнув его под коленку, завалила, и окунув его лицом в снег, уселась ему на спину и запихнула пару пригоршней снега за шиворот.

Пока он отплевывался, я выхватила охраняемый только этим взрослым бугаем флаг и рванула прочь из крепости на всей скорости.

– Стой! Поймаю, закопаю, зараза! – орал вслед старшеклассник, прихрамывая за мной, и одновременно пытаясь вытряхнуть из одежды тающие снежинки.

– Так я и выдам себя голосом. Наивный чукотский юноша, – пробурчала я себе под нос.

Забежав за нашу снежную стену, я перекинула флаг Лерке. Схватив его, она припустила по заранее проложенному нами пути. А я скинула шапку на землю, присыпала ее снегом, и рванула с обычной, заранее подготовленной палкой, в противоположную сторону.

Кстати, тот парень все еще хромал за мной, не признавая свой проигрыш. Ну мы, собственно, продумали и подобный момент. Это ведь зимние игры между прибывшими на праздники берсеркерами и обычной, слабой по их мнению, нечистью. Эти одержимые выигрывали командную снежную битву пять лет подряд. Но, на их беду, в этом году меня и моих друзей допустили до игр, посчитав уже достаточно взрослыми. Просидев в библиотеке всей нашей командой несколько вечеров, мы разработали план. Он заключался в том, чтобы забрав флаг, запутать берсеркеров, и удержав его более пяти минут, отнести к судье, следившему за игрой.

Сейчас пять самых быстрых девочек из нашей команды, без шапок, в одинаковых джинсах и куртках, убегают от загонщиков с палками, давая Лерке время добраться до трибуны. Мой противник хоть и был упертым, но все таки бараном, не видящим дальше своего носа. Я его прилично стукнула, и догнать меня у него никак не выходило. Ковыляя и ругаясь, он следовал за мной, как привязанный, держась примерно в шести метрах от меня. На небе опять сгущались снежные тучи, помогая нашей задумке. Помогали оторваться от преследователей и настроенные во дворе снежные стены, крепости и горки. Проходить этот маршрут на скорость мы с девочками тренировались целых три дня.

Бежать становилось все тяжелее, и я свернула на тропку, ведущую в парк, а точнее к парочке пушистых елок, растущих очень близко друг к другу. Я надеялась, что смогу сбить берсеркера со следа и отдохнуть под еловыми ветвями.

Нырнув рыбкой под нижние ветви елок, я принялась выравнивать дыхание, надеясь успеть перевести дух до появления преследователя.

– Тепло ли тебе, девица, – раздалось рядом, и я едва не стукнула появившегося, словно из воздуха, низенького деда с посохом.

– Тихо ты! Чего пугаешь? Видишь я прячусь? – шикнула я на него, высматривая своего противника.

– Ответь, красавица, на мой вопрос. – Не проникся моей просьбой дед, и даже не понизил голос, спрашивая меня опять.

– Да жарко мне! Только помолчи! – стараясь не тревожить покрытые снежным покровом ветки, я чуть раздвинула их и принялась высматривать берсеркера.

– Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная, – не унимался старик, постукивая своей палкой.

Проверив, где там мой поддельный флаг, ответила ему:

– Сказала же, что жарко!

С неба стали срываться первые снежинки, вдалеке потрескивали стволы деревьев и ветви от мороза.

– Тепло ли тебе, девица? – не сдавался дедок, стуча своим посохом с замысловатым набалдашником.

– Очень тепло, дедушка, – расстегнув куртку, я стянула ее с себя и с трудом повязала на талии. Свитер с высоким горлом был уже мокрый, но и дальше потеть я не хотела.

– Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?

«Вот же приставучий старик попался.» – подумала я, промокнула лоб рукавом и потрогала пылающие щеки.

– Угу. Сможете дать снега, а то мне не дотянуться? – попросила я его, надеясь хоть с помощью плотного снежка напиться воды и остыть хоть немного.

– Зачем? – спросил обескураженный дед.

Он даже забыл в очередной раз задать свой вечный вопрос, и только нахмурил кустистые белые брови, приподняв шикарные усы. Он, да и его вопрос, мне что- то напоминали, но я все время отвлекалась проверить, не появился ли мой противник, и не хотела сейчас вспоминать ответ.

– Есть его буду, а то запарилась так, что пить хочется, силы нет.

Дед неуверенно протянул мне пригоршню снега и наблюдал, как я его не спеша жевала. Также молча протянул еще одну горсть, а я, благодарно кивнув, обтерла им красное лицо.

– Тебе все еще тепло, девица- красавица? – усмехаясь, снова спросил он, постучав посохом еще пару раз по земле.