Сухое лицо Мастера исказила кривая усмешка. Я постеснялся спросить — что в его понимании означало выражение «максимально эффективным». Спустя несколько мгновений он продолжил:

— По пути к склепу Виттсов не видел потрескавшихся стен и памятников? — я неуверенно покачал головой в знак отрицания. — Это сделал я в ту ночь, когда бился со стервятниками. Так вот … А потом протрубил рог Скорби. Со всех ног я бросился к выходу, так как прямое смещение на самом погосте невозможно. Второй сигнал застал меня на половине пути — я устремился вперед с такой скоростью, которой даже сам от себя не ожидал! — Леон меланхолично улыбнулся, видимо — припоминая подробности того «забега», и выдохнул. — Ну, а третий — застал меня у самых ворот. Скорбь вошла в Долину …

Он замолк. Я, словно пацан, слушающий страшную сказку, затаил дыхание и даже раскрыл рот …

— И что потом?! — наконец не выдержал я.

Леон сделал страшное лицо, выпучил глаза и прорычал так, что я вздрогнул:

— А потом Скорбь укусила меня за задницу!!!

— Да иди ты …, — взмахнул рукой я.

Мастер рассмеялся и дружески похлопал меня по плечу.

— Прости, не мог удержаться. У тебя был такой вид …, — внезапно он успокоился и уже серьезно взглянул на меня. — После третьего рока в Долину спустилось Нечто … Я даже не могу дать этому определения. Это ощущалось уже на уровне самой Мощи. И скажу тебе честно — она тогда буквально съежилась от ужаса. Как и сам я … Вполне вероятно, если бы я был подальше от Ворот, то попросту был бы раздавлен этим самым Ужасом! Такова была моя встреча со Скорбью …

Едва он закончил, над Долиной пронесся третий сигнал адского рога. В этот момент я весьма недвусмысленно ощутил лишь далекий отголосок того самого вселенского страха, о котором рассказал мне Леон. Ощутил и воочию узрел свои трясущиеся ладони …

— Едем, а то придется менять портки, — невесело пошутил он и пустил своего коня быстрой рысью.

Я боязливо окинул Долину прощальным взором и устремился за ним …

Узкий проход меж скалами постепенно расширялся. Я старался не отставать от прыгающего впереди меня крупа жеребца Леона, так как потеряться в этих местах мне вовсе не хотелось. Мастер, похоже, был полностью уверен в том, что я и на десяток метров не отстану от него — он даже ни разу не оглянулся.

Вскоре мы покинули Долину Скорби — это я понял по тому, как в ущелье проникли алые лучи солнца. Нормального теперь уже солнца! При воспоминании о светиле Долины невольная оторопь вновь пробрала меня до костей — до чего же жуткое место! Хотя, оно и понятно — Долина, мать ее, Скорби!

Каменные стены по обе стороны горной дороги становились все ниже, и вскоре вовсе сошли на нет. Мы оказались на равнине. Вернее, судя по бескрайним просторам и пожухлой редкой траве — именно в степи. Впрочем, сейчас для меня это было не так уж и важно, лишь бы подальше от места захоронения посвященных. Кстати, по всей видимости, мне, как посвященному Хаоса, теперь нужно будет регулярно посещать это место. Положение, как говорят, обязывает! Я вновь представил то, как Леон, совершенно один, хоронил там своего брата и невольно содрогнулся. Я ударил жеребца каблуками и вскоре нагнал Мастера.

— Слушай, Леон, — выкрикнул я, так как из-за стука копыт и свежего ветра в ушах слышимость была отвратительной. — Я все думаю о том, почему все-таки тебе пришлось одному хоронить своего брата? Здесь кроется какая-то мрачная тайна? Прости, если мой вопрос показался тебе бестактным …

— Ничего страшного, — покачал он головой. — Говоришь — почему один? Все просто — его никто больше не захотел проводить в последний путь. Среди посвященных он стал изгоем. Я бы тоже этого не сделал, но у меня тогда не было особого выбора …

Он умолк, по всей видимости — смещаясь в другую реальность. Я попытался проследить его действия с помощью Мощи, и у меня опять ничего не вышло! Складывалось ощущение, что эта треклятая сверхспособность, словно гулящая девка, является ко мне только тогда, когда ей заблагорассудится! Я отметил то, как по сторонам поднялись шумевшие своими кронами великолепные деревья, своим видом отдаленно напомнившие мне стройные кипарисы. С одной лишь разницей — они были настолько высоки, что проезжавшие рядом всадники выглядели на их фоне жалкими насекомыми. С одного из них, тяжело рассекая огромными крыльями кристально чистый воздух, взвилась вверх исполинская прекрасная птица с изумрудно-желтым оперением. Своими габаритами «пташка» намного превосходила птеродактиля …

Неожиданно Леон заложил пальцы в рот и пронзительно свистнул. В тот же миг небо окрасилось в алый цвет — мириады микроскопически малых не то насекомых, не то — птиц взвились в небо. Солнечные лучи, играя на их полупрозрачных крыльях, производили умопомрачительный эффект. Я попытался вновь вернуться к отложенному разговору и задал Мастеру очередной вопрос:

— Мастер, ты не хочешь рассказать мне, что именно тогда произошло? Ну, я имею в виду — о твоем брате …

Она рассмеялся, сверкнув белозубой улыбкой.

— Ты любопытен, словно молодая особь — вопросы так и сыплются из тебя, — внезапно его взгляд затвердел. — Прости, но в данный момент я не хочу об этом говорить — уж слишком прекрасен в этой реальности день — я не хотел бы омрачать его подобными историями. Может быть, как-нибудь потом …

Но, я не унимался, пытаясь выудить из него как можно больше информации, а заодно — и скоротать путь.

— Леон, ты сам — воплощение тайн и загадок! — уже через мгновение я постарался как-то прикрыть свою откровенную лесть. — Ну, сам посуди! Ты являешься непререкаемым авторитетом как среди своих бывших учеников, так и среди старших членов семей … Ты — посвященный высшего уровня. Но … Для меня тут непонятна одна деталь — ты сам-то принадлежишь к какому-либо семейству? Грэйтсы, Виттсы, Дюборы и Эклесы … А ты?!

Лицо Леона опять омрачилось, и я невольно прикусил от досады на самого себя губу.

— Да что ж за день-то сегодня?! — он выразительно взглянул на меня. — Или это я со спутником не угадал …

Но, спустя мгновение, когда я уже решил, что он на меня рассердился, Мастер вновь улыбался.

— Я отказался от своей фамилии в тот день, когда убил своего брата. Это оказалось нетрудно. Тем более что из всей Семьи оставался в живых лишь я один. Остальных уничтожил брат …

Я чуть с коня не упал от изумления. Он произнес эти слова с такой безмятежной улыбкой и даже оттенком ностальгии в тоне, что мне стало не по себе …

Внезапно его лицо потемнело, словно на него упала огромная тень … Я в этот момент смотрел на него, так что не мог видеть того, что оказалось у нас на пути. Мой жеребец неожиданно встал на дыбы, и я лишь чудом удержался в седле. Когда он вновь встал на передние копыта и освободил мне обзор, я подавился собственным криком ужаса — оказывается, бывает и такое …

Прекрасный солнечный день этой реальности был в клочья разорван прямо перед нами. В прямом смысле — разорван, словно гигантская рука пробила висящий перед нами лист бумаги. Реальность с оглушительным треском разваливалась на части … Земля под копытами наших коней покачнулась, а потом ноги моего жеребца стали разъезжаться в стороны от того, что прямо под ним разверзалась пропасть с горящим в глубине адским огнем. Прежде безоблачное, небо было иссечено развесистой сетью зияющих кромешной тьмой трещин. С неимоверным грохотом вдребезги разлетелся фрагмент реальности с лесом — в нашу сторону полетели необъятные стволы с переломанными ветвями. Воздух был наполнен пылью, обломками сучьев, травой и целыми пластами дерна.