– Почему вас так это интересует? – не выдержала Джесс. Детектив спокойно вынес ее нервный взгляд и ответил:

– Потому что в это время на телефон мисс Батчелдер не поступало никаких звонков. Мы проверили распечатку телефонных звонков. Аппарат также «чист».

– Вы хотите сказать, я вру? – спросила девушка.

– Я хочу сказать, что пытаюсь прояснить ситуацию. Вы – последний свидетель, видевший мисс Батчелдер живой, и вы говорите, что при вас ей звонил человек, с которым она должна была встретиться в паре кварталов от клуба. Но этого звонка не было, мисс Мэлоун. На ее номер в это время никто не звонил, – подытожил полицейский. – А это значит, что у мисс Батчелдер был или другой телефон, или другая сим-карта, или…

Договорить он не успел.

Телефон Вивьен, завернутый в целлофан, вдруг ожил. Экран вспыхнул голубым светом, и раздалась приглушенная, как из шкатулки, мелодия – на экране высветился номер.

Джесс едва слышно вскрикнула, и даже, казалось бы, выдержанный детектив вздрогнул – он был уверен, что телефон разряжен после тщательного изучения специалистами.

Казалось, женский голос из песни, поставленной на звонок, раздавался прямо за спинами: магнетический, притягательный и опасный.

Джесс никогда прежде его не слышала.

Детектив быстро пришел в себя, схватил телефон, провел по облепленному целлофаном экрану пальцем, а после прижал к уху.

Ответом ему была тишина. А после раздался скрип и завывание ветра – телефон автоматически перешел в режим громкой связи.

– Говорите, – потребовал детектив, хмурясь. – Говорите!

– Говорить каждый может, – раздался тихий неестественный голос, похожий на хруст снега. – А исполнять желания?

– Кто вы? Вам знакома Вивьен Батчелдер? Вы…

Женский визг перебил его, захлебнулся и растворился.

Телефон выключился.

Детектив резким движением отнял телефон от уха и недоверчиво уставился на него.

Экран треснул.

– Что… Что это было? – испуганно посмотрела Джесс на мобильный телефон, чувствуя, как заледенели пальцы, и вдруг сказала, сама того не ожидая: – Вивьен спросила меня, люблю ли я снег…

– Что? – не сразу понял детектив.

– Снег…

Детектив не придал ее словам особенного значения, занятый совершенно другим мыслям. Не понимая, что произошло, он поторопился выпроводить девушку и поспешил к коллегам.

Джесс на негнущихся ногах вышла из полицейского участка. После электрического холодного освещения и серых стен озаренная ярким солнечным светом улица казалась неестественной. И в голосе все еще слышался голос-скрип. Что случилось с телефоном?

Девушка открыла машину и некоторое время просто сидела, сложив руки на руле, давая себе время прийти в себя. Верить в то, что во время ее беседы с детективом позвонил тот, кто имел отношение к смерти Вивьен, категорически не хотелось.

В смерть Вивьен тоже верить не хотелось.

Хотелось верить, что все это – сон.

Девушка глотнула воды без газа – губы пересохли. Надо было ехать в редакцию, но мысль о том, что сейчас придется тащиться по вечным пробкам, заставляла нервничать.

Из всего того, что она видела и слышала, Джесс сделала вывод, что полиция считала убийство несчастной Вивьен делом рук серийного убийцы, о котором говорили все новостные телеканалы. Один и тот же почерк, обстоятельства, жертвы. Он выбирал девушек с белой кожей, от двадцати до двадцати семи, привлекательных, темноволосых, заманивал в укромные уголки и вкалывал яд. Следов сексуального насилия не было, однако у жертвы была смазана помада – как при поцелуе. А еще, как поняла Джесс, хотя, возможно, ошибалась, тела всех девушек были заморожены. Один из офицеров обронил, что убийства совершались в месте с очень низкой температурой, а спустя несколько часов тела оказывались на улице.

Слыша это, Джесс невольно начинала чувствовать холод в затылке и на шее. И страх. Она вдруг впервые подумала, что, возможно, убийцей был не тот человек, который звонил Вивьен около клуба, а кто-то совершенно другой.

Возможно, он выслеживал своих жертв и в ту роковую ночь размышлял – пойти ли ему следом за Вивьен или поехать за ней. Эта мысль ужасала.

Официальные власти, однако, несмотря на все это, пока что не признавали факт наличия в Нью-Палмере маньяка – как дал понять детектив Эрнандес, милостиво принесший ей кофе, никому не хотелось создавать панику. СМИ и без того раздували это дело, пугая горожан броскими заголовками: «Новый Джек-потрошитель среди нас!», и лично мэр приказал отдал приказ полиции найти убийцу как можно скорее. Мэра можно было понять – до выборов на второй срок осталось совсем ничего.

За мэра Джесс решила не голосовать.

Она завела машину и не без труда вырулила на проезжую часть, вклинившись между двумя такси, почти тут же пожалев, что не воспользовалась метро. Нужно было сосредоточиться на вождении, а она думала о том, что произошло в полицейском участке, и о том, что она не была настолько пьяной, чтобы ей показалось, будто бы Вивьен с кем-то разговаривает.

И Брент – Брент не выходил из головы.

А его нужно было выгнать.

По дороге в редакцию журнала, которая располагалась на нескольких этажах небоскреба в деловом сердце города – Рок-стрит, Джесс позвонила Дайана. Пришлось включать гарнитуру.

– Ты как? – спросила Дайана. От веселого голоса подруги не осталось и следа.

– Паршиво, – созналась Джесс. – В участке меня держали несколько часов.

Она поведала, что произошло в полиции, – непривычно сбивчиво для себя. Рассказала о том, какие странные вопросы задавали полицейские, о том, как зазвонил и треснул телефон.

– Мне страшно, – призналась вдруг Джесс, почувствовав вдруг на себе пристальный взгляд.

– Нам всем страшно, дорогая, – вздохнула Дайана. – Я не хочу… прощаться с Вивьен.

Джесс тоже не хотела.

Она перевела взгляд на зеркало заднего вида, решив перестроиться для поворота, и вдруг увидела, что на заднем сиденье сидит пугало.

То самое, ночное.

Жуткое, с алыми искрами вместо глаз, шрамом посредине головы из мешка и с вылезшей соломой из дыр на джинсовом потертом комбинезоне.

Пугало ухмылялось.

Джесс закричала от накрывшего ее ужаса.

Ее руки примерзли к рулю, тело одеревенело, легкие забыли, как дышать.

Пугало вновь помахало рукой и прирыло уши от новой порции дикого крика девушки. А после приложило к светящемуся кривому рту когтистый палец неуклюжей ладони, похожий на корень дерева.