появилось сомнение, что он сможет ее найти, и она запретила себе так думать, она прикусила язык и ударила себя по губам. Ни одной гадкой мысли об отце. Он ее кумир, он ее господин, он самое дорогое, что у нее есть. Он и братья. И…была Ангаахай.

Маленькая, не сломанная девочка любила его всегда. Даже тогда, когда он отказывался от нее и не замечал, даже когда обходил ее пристройку стороной и запрещал ей появляться в доме. Любила, потому что по-другому не умела. Он ее отец. Родителей не выбирают. Она знала историю своего появления на свет, знала, что ее мать хотела убить ребенка, едва она родилась, и что отец не позволил ей этого сделать. Он забрал ее и растил. Как умел. Как мог. При всей ненависти к ее матери, которая так подло предала Тамерлана, он не уничтожил ребенка-инвалида, а признал своей и забрал в свой дом, а мог отречься, мог выбросить в сточную канаву. Зимбага не поскупилась на красноречивое описание и измены матери, и ее казни отцом. Это она рассказала ей всю историю жизни, начиная с рождения.

В какой-то мере это было честно и справедливо, а в какой-то – настолько чудовищно, что просто не укладывалось в детской голове. Как и за что…почему ребенку нужно рассказывать весь этот ужас. Но так лучше. Жить во лжи намного отвратительней, чем знать такую мерзкую правду. Будь Эрдэнэ на месте своего отца, она бы поступила с матерью точно так же и ни на секунду бы не засомневалась и не пожалела ее. Предательство не прощают. Дугур-Намаевы слишком горды, чтобы уметь прощать. Они не дают второго шанса. Первого более чем достаточно.

Жизнь малышки изменилась лишь тогда, когда появилась белая лебедь. Красивая, нежная, ранимая. Лебедь, которая смогла научить их всех любить. И прежде всего она научила любить отца. Кто бы мог подумать, что белоснежной, золотоволосой девушке удастся заставить этого черствого человека изменить устои в доме, согнуться и разрешить маленькой птичке править в своем мрачном царстве.

Это Ангаахай толкнула их к друг другу. Отца и дочь. Это она заставила Хана посмотреть на безногую девочку, как на личность. Поверить в нее, дать шанс. Только при Ангаахай в жизни Эрдэнэ появились и другие члены семьи. Раньше ее никому не показывали, а теперь все изменилось. Эрдэнэ полноценный член семьи. С ее мнением считаются, слуги склоняют перед ней голову, и никто не смеет смотреть на нее как на неполноценную. Всего этого добилась мама Вера.

Мир девочки разбился вдребезги, когда она узнала о смерти той, кого назвала матерью. Большей боли и большего горя она никогда не испытывала. Месяцами рыдала по ночам и ждала Верочку, звала ее и молилась богам, чтобы смерть оказалась обманом, и она вернулась к ним ко всем.

Но горевать не получалось…потому что остались братики. А братикам была нужна ласка и любовь, и девочка не могла позволить, чтобы про малышей забыли. Она сильная. Она Эрдэнэ Дугур-Намаева, и она сможет поставить сыновей Ангаахай на ноги.

Дочка все простила отцу – и его безумное и адское горе, и его отстраненность, его полное равнодушие к ней и к сыновьям. Она стремилась понять и понимала, насколько плохо отцу, она ощущала его агонию каждой клеткой своего тела и прощала ему все…пока он страдал по Вере, самым сильным его союзником и поддержкой была Эрдэнэ. Она бы вытерпела что угодно и закрыла глаза. Но…только не то, что он сделал. Не то, что он привел в дом тварь, химеру. Подделку.

Привел и посмел смотреть на нее такими же глазами, как и на Ангаахай. Дочь не слепая. Она все видит. Ее не обмануть. И этот блеск в его глазах, и это безумие в черных зрачках, эту резкость и эти перемены. Он снова стал другим…выбрался из могилы, перестал пить…

И нет, Эрдэнэ за него не рада. Она эгоистично хочет, чтобы он страдал по Вере и не смел менять ее на этот суррогат. Не смел никогда любить кого-то еще. Одна мысль об этом доставляла ей страдания.

Когда ощутила, насколько он увлечен псевдоженой, решила уничтожить ее…нет ничего надежней, чем высшая справедливость. Зачем убивать. Природа сама убьет подделку, устранит этот недостаток и убожество, появившееся в их доме. Убожество, которое может протянуть руки к ее мальчикам. К обожаемым братьям, которые ей как сыновья. Она обоих выкормила сама по часам, она вынянчила и выкачала их на своих руках. Пела им песни и читала сказки. Никто не отберет у нее малышей. ЭТА никогда к ним не прикоснется. Скорее сдохнет.

Но что-то пошло не так…и кошки не тронули лжеАнгаахай.

В ту ночь Эрдэнэ договорилась с одной из прислуг взять волосы из расчески любовницы отца, срезала прядочку волос у Галя и собиралась отвезти их в город следующим утром.

Но водитель доставил ее совсем в другое место. А значит у тех, кто схватили Эрдэнэ, есть свои люди в доме, и прислуга, та самая, что достала для Эрдэнэ волосы, либо сама донесла, либо кому-то рассказала.

В двери клацнул замок, и Эрдэнэ подняла голову, сжимая в руке ложку и готовая драться ею до последней капли крови, как учил ее тренер. Она умела убивать даже заколкой от волос, а ложка – прекрасное оружие.

Но, те, кто пришли ее забрать…их было четверо. Со всеми навыками Эрдэнэ она не справится с четырьмя. Чтобы они ее не тащили, она пошла вслед за ними сама, гордо подняв голову. Не хватало, чтоб Дугур-Намаеву волокли, как животное. Если кто-то жаждет ее унижения, то он сильно разочаруется. Она не даст повода для радости или злорадства.

Девушку завели в одну из комнат. Просторную. Увешанную красивыми красными портьерами из тонкой прозрачной ткани. На низком топчане, устланном темно-бордовыми подушками, возлежала женщина, с короткими черными волосами, ровной челкой и ярко-алыми губами. Эрдэнэ видела ее строгое лицо сбоку, и эта женщина даже казалась ей красивой. В тонких, очень длинных пальцах она сжимала сигарету, и та струйкой дымилась, поднимаясь разводами до самого потолка.

– Что вам от меня нужно? – спросила девушка и нагло посмотрела на гостью.

Та улыбнулась и сделала широкий жест рукой.

– Здравствуй, Эрдэнэ. Рада с тобой познакомиться.

– Кто вы такая?

– Твоя родная бабушка…

– У меня нет бабушки и никогда не было.

Ответила, гордо вздернув подбородок и стараясь не смотреть на низкий стол, уставленный роскошным ужином с морепродуктами, холодным квасом и нарезанными дольками дыни и арбуза, красиво украшенными ветками красного