Пройдя в крохотное помещение на антресолях, где располагался кабинет Дмитрия, журналисты остались дожидаться Садчихина, который ушел за загадочным журналом «КП». Спустя несколько минут он вернулся, неся в руках старый, сам как музейный экспонат журнал.

– Ага, вот, основной фонд, номер 123. О, какое раннее поступление, – удивляясь, читал Садачихин, – нашел.

В книге было написано, что винтовка была отобрана во время сбора музейных предметов одним из основателей музея майором Л.Л. Раковым, в 1945 году.

– Вот и все, – подвел некий итог сотрудник музея.

Все время пока Сомов добирался до вокзала и пока его в поезде не сморил сон, он думал об этой винтовке, ее владельце и самом музее, вспоминая все услышанное в его стенах. Прибыв в Москву, решил поделиться всем услышанным с Кретовым.

– Ага, вас зацепила эта тема, царапнула, – ответил Виктор Петрович всегда бодрым голосом, – где и когда встречаемся?

Кретов настоял на встрече в одном из исторических мест столицы. Они встретились у станции метро «Новослободская» и прошли в сторону Центрального дома Российской Армии.

Григорий подробно рассказал Кретову все, что он увидел и узнал в Санкт-Петербурге, в музее. Выслушав журналиста, Виктор Петрович начал свой небольшой экскурс в историю:

– Это был необыкновенный музей, во всех смыслах этого слова, незаурядный. Взять хотя бы то, что он стал первым музеем, посвященным событиям Великой Отечественной войны. Все началось с выставки, которая плавно переросла, собственно говоря, в музей. Один из создателей выставки, а впоследствии – директор музея Лев Львович Раков – еще более примечательная личность. Питерский интеллигент, настоящий музейщик, которого высоко ценил старший Пиотровский. Раков понимал смысл музейных предметов, очень глубоко.

Виктор Петрович остановился, задумался и продолжал:

– Смотрите, после ареста по «Ленинградскому делу» он сидел и общался во «Владимирском централе» с Даниилом Андреевым, тем самым, автором «Розы мира». Это да о чем-то говорит. Скажи мне, кто твой друг… Там они совместно написали книгу новелл «Новейший Плутарх». Прелюбопытное произведение.

Сомов всю дорогу внимательно слушал, боясь прервать рассказчика. Завершая свой рассказ, Кретов еще раз подчеркнул:

– Раков понимал, чем занимается, чувствовал, к чему он прикасался.

В это время, как по заказу, собеседники проходили мимо здания Центрального музея Вооруженных сил. «Сколько же тогда здесь таких предметов? Сколько резонансов», – подумалось Григорию.

Будто угадав его мысли, Кретов в своей манере продолжил:

– А вот здесь, знаете, наверняка хранится наша важнейшая воинская святыня – Знамя Победы. Иначе чем крестным ходом не назовешь то шествие, которое происходит на Красной площади в День Победы. Белорусы молодцы! Попросили знамя на юбилей освобождения Минска, освятили город и республику и живут себе дальше припеваючи. Кто наплевал, тому уже отрыгнулось.

Еще немного пообщавшись, Сомов проводил ветерана к станции метро. Прощаясь, Виктор Петрович произнес:

– Григорий Николаевич, давайте условимся. Если у нас состоится еще одна встреча – проведем ее на Поклонной горе. Давненько там не бывал. Тот музей и памятник – совсем новые. Походим, поговорим, поразмышляем.

– Договорились, – согласился Сомов.

В первых числах нового года у Григория зазвонил телефон. Номер был неизвестен, немного подумав, он решился и поднял трубку.

– Здравствуйте. Григорий? – немного робея, спросил голос в трубке.

– Да.

– Вам звонят из монастыря, – и собеседник назвал неизвестную Сомову обитель, – вы знали Сергея Судьина?

– Да, а в чем дело? – уже спросил сам Григорий.

Молодой человек, оказавшийся послушником этого монастыря, рассказал, что в монастыре умер Сергей Судьин. Молчаливый и замкнутый, он накануне исповедался и на утро его нашли мертвым в комнатке для паломников, в которой он жил несколько месяцев. Номер журналиста остался в одной из записных книжек, что были у Судьина и которые потом изъяла полиция.

«Странно как-то. Ни с того ни с сего здоровый, на первый взгляд, молодой мужчина умер. События этого года его, конечно, надломили, но чтобы так сильно…», – размышлял Григорий, как огорошенный, сидя у себя в редакции.

Он поделился этой новостью с Радиком. Овчаренко не зная, что ответить только и произнес:

– Бывает, брат. Только сам Судьин знал, что он там видел у себя во дворе дома в тот злополучный вечер.

Через несколько дней состоялась условленная встреча с Виктором Петровичем. Прошла она, как мужчины и договаривались, на Поклонной горе. И с ним Сомов поделился новостью о смерти человека, ставшего причиной и этого расследования, и, собственно, говоря, их знакомства.

– Все этого, Григорий Николаевич, очень тонкая материя. Что уж тут сказать. У всех людей разные пути…, – вслух размышлял Кретов.

Помолчав, они подошли к центральной скульптурной композиции музея.

– А вот, это, – указывая на гигантский штык, вздымающийся из земли, начал Виктор Петрович, – Антон Антонович Керсновский, например, считал первоосновой могущества российской империи, – слушали о таком?

Сомов кивнул головой.

– В своей работе «Философия войны» он писал, что наша величайшая империя держалась на обаянии трех этих слов: граненый русский штык. Вот так вот! Как тут, на западной границе столицы, было не появиться символу этой первоосновы. И какому?! Исполинскому, гигантскому, видимому издалека, – воодушевленно продолжал старый полковник.

Они обошли монумент, изредка поднимая глаза к оконечности штыка, теряющегося в небе.

– Как продолжается ваше расследование? Есть что-то новое? – спросил Кретов.

Сомов рассказал, каких огромных усилии стоило ему выяснить, когда была изготовлена партия СВТ-40, из которой стрелял Пименов и которая хранилась в Музее обороны и блокады Ленинграда.

– Изготавливали их сначала в Туле, а после начала войны в Ижевске, – сказал Кретов.

– Да, да, я уже знаю, – подтвердил Григорий, продолжив, – а серия «МН», была выпущена на заводе осенью 1942 года. Точнее не узнать.

– Надо бы почитать воспоминания руководителей завода, мемуары работников, если они есть, – предложил Виктор Петрович. Договорились обменяться сведениями о таких книгах, если их удастся найти в библиотеках или интернете.

Но проходили дни и недели, но ни Григорию, ни его новому компаньону не удавалось ничего обнаружить. В главной библиотеке некогда читающей страны Кретов нашел два или три издания, посвященные деятельности Ижевского оружейного завода в годы войны, которые практически не касались повседневной жизни его работников. Сомов частенько перелистывал пометки, сделанные твердой рукой Виктора Петровича. Вспоминал, как непривычно произносил полковник название этого города, с ударением на первую букву.