Сам и с шуткой добавил, — А на тридцать метров вниз, вечная мерзлота. Не хочешь себе здесь именьице построить. Вот бы Нахальный обрадовался. Господин Беломедведев захватил стратегические запасы страны.

Все весело рассмеялись шутке Сама. В это время тягач резко затормозил у огромной юрты, и водитель произнес: «Приехали». Народ стал неловко выбираться из тягача. В это время из юрты им навстречу вывалились журналисты с телекамерами и фотоаппаратами. Они выстроились возле расчищенного от снега прямоугольника, с торчащей из земли блестящей лопатой.

— Сейчас ты с Самом подойдешь к лопате, и начнете друг другу, что-нибудь рассказывать, с умным видом, — на ухо Сидору, стал инструктировать его Челентано, — В это время вас будут снимать для телевидения.

— А что я должен говорить, — испугался Сидор.

— Без разницы. Это только для картинки. Стихи можешь прочитать.

— Пушкин подойдет.

— Пушкина, — задумался Челентано, — А из современных ничего не знаешь. Например, из Кекса или Любе?

— Нет, — растерялся Сидор.

— Ладно, читай Пушкина, — согласился Челентано.

В это время Сам махнул ему рукой и пошел к прямоугольнику с лопатой. Челентано хлопнул по плечу Сидора и тот побежал догонять. Они встали в прямоугольник, Сам взяв в руку лопату, другой рукой стал показывать куда-то в сторону горизонта и с умным лицом вдруг продекламировал:

Не валяй дурака, Америка,

Вот те валенки, мёрзнешь небось.

Что Сибирь, что Аляска — два берега,

Баня, водка, гармонь и лосось.

Не валяй дурака, Америка,

За морями скучаешь, поди.

Что Сибирь, что Аляска — два берега,

Бабы, кони, раздолье в пути.

— Твоя очередь, — закончив читать, тихо произнес Сам.

Сидор откашлялся в рукавицу и указав на горизонт, с пафосом прочитал:

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора:

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут — и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

— Все, — закончил облегченно Сидор и широко улыбнулся на камеру.

— А теперь копаем, — скомандовал Сам и взяв лопату, надавив ногой легко вогнал ее в землю. Он отрыл небольшую ямку и протянул лопату Сидору, — Твоя очередь. Здесь нет мерзлоты. Тут ее специально оттаяли. Сидор взял лопату и так же легко отбросил несколько комков земли. Их тут же их обступили депутаты, министры и олигархи, держа над собой транспарант «Яма № 5. Бедующая Яма нашей страны».

Когда многочисленные операторы и фотографы закончили съемку, элита символически выпила шампанского, потом все погрузились в тягач и вернулись к вертолету.

— Ты стихи, какие-то странные читал. Я так и не понял к чему они, — поинтересовался Сам, когда они снова сидели в салоне правительственного самолета, выруливающего на взлетную полосу.

— Там про сибирские руды было немного. Вроде как в тему, — сделал невинное лицо Сидор.

— Лучше бы из Любе чего-нибудь выбрал.

— Я просто на память его ничего не знаю, — расстроено ответил Сидор.

— Подарю тебе, когда вернемся в Кваскву. «А сейчас вот почитай», — и он протянул ему еще пахнущую типографской краской «Юность чекиста. В январе 1919 года». — Мне очень понравилась.

Сидор поблагодарил, открыл книгу, и самолет в это время пошел на взлет.

В квасковском аэропорту они приземлились уже глубокой ночью. Сам на память о поездке подарил Сидору книгу «про юного чекиста» с личным автографом и умчался с многочисленным картежом в свою загородную резиденцию.

— Переночуешь сегодня в Желтом доме, — открывая дверь машины сообщил Сидору Челентано. Завтра с утра заседание кабинета министров.

— Без проблем, — равнодушно ответил Сидор, валясь на заднее сидение автомобиля.

Когда они подъехали к Желтому дому, Сидор почувствовал невероятную усталость. Похоже, действие каебунских шариков начинало заканчиваться. Он с трудом вылез из машины и прошел к лифту, даже не обратил внимания на припаркованные красный Феррари и желтый автомобильчик для развозки осетинских пирогов.

Выйдя из лифта в гостиную, его встретили радостные голоса, исполнившие торжественный туш. Посредине гостиной, за журнальным столиком заставленным бутылками с разноцветными этикетками стоял в обнимку Алиской, счастливо улыбающийся Митрофан Беломедведев, а чуть сзади пританцовывали оба каебунских негра.

— А вот и наш герой, — выходя навстречу Сидору, разведя для объятий руки воскликнул Митрофан. Он, прижав к себе Сидора, и три раза поцеловал его. — Молодец. Только, что смотрели тебя возле Ямы. Замечательно выступил. Просто вылитый я. А что ты там читал на камеру?

— Что-то из Пушкина, — натужно улыбнувшись, ответил Сидор.

— Потом перепишешь обязательно мне этот текст, — Митрофан, продолжая обнимать Сидора за плечи, подвел его к столу, — А мы вот собрались по ночной Кваскве прогуляться. Алиса экскурсию нам хочет устроить, по злачным местам ночной столицы.

— Сидор поехали тоже с нами, — Алиска протянула ему бокал с шампанским.

— Нет. Ему, надо отдохнуть. «У него завтра с утра кабинет министров», — строго произнес Митрофан.

— Да, вид у него не очень. Пусть отдыхает, — согласилась Алиска, подойдя к Сидору и чмокнув его в щечку, — Тогда поехали мальчики, — и она, набросив на плечи шубку, пошла к лифту.

— Мы завтра в Италию улетаем. Там мне именьице одно присмотрели. Через неделю увидимся, — Митрофан пожал руку Сидору и пошел к лифту. Танцующие негры, обойдя стоящего Сидора, потянулись следом.

— Вы тоже в Италию, — остановил их вопросом Сидор.

— Нет. Мы просто погулять. Нам к шести утра на работу в гаражи, пироги печь, — ответил, кажется Каебунсан.

— Ты, шампанское то выпей, — крикнула напоследок Алиска, и двери лифта закрылись.

Сидор медленно выпил шампанское, и тут же отключившись, рухнул спиной на диван. Действие каебунских шариков закончилось.

***

Хотя обычно ночью Сидору снились обычные, человеческие сны, но на этот раз, видимо от переутомления, приснился очередной вещий сон.

(Сон Сидора).

Среди белой, бескрайней тундры, на расчищенном от снега пятачке, Сидор блестящей красивой лопатой копал яму. Грунт был мягкий, и копалось без усилий. Яма быстро углублялась, а на снегу образовывался большой черный холм.

— Хорошая земля, — услышал Сидор немного картавый голос сзади и оглянулся. Перед ним стоял Сам, одетый в какие-то потертые зауженные книзу брюки, старомодную жилетку, с пустым кармашком для часов, куда он засунул левую руку.

— Еще на полметра прокопай и думаю хватит, — заглянув в яму задумчиво произнес Сам.

Сидор спрыгнул на дно ямы и быстро углубил ее до заданной глубины.

— Хорошо, — произнес Сам, плохо выговаривая букву Р, — А теперь пойдем, принесем его сюда.

— Кого, — не понял Сидор, вылезая из ямы.

— Наше богатство, — ответил Сам и развернувшись зашагал по тундре. Сидор воткнул лопату в кучу земли, вытер рукой пот со лба и пошел следом