— Я все понял, — растерянно произнес офицер, вставая со стула и пытаясь отдать честь рукой.

— Тут у вас сидят два иностранца, — подбирая слова, начал Сидор, — Они из правительственной делегации. Приехали ознакомиться с нашими достопримечательностями. А вы их почему-то задержали.

— Я понял. Ошибочка вышла, — продолжая отдавать честь, ответил офицер и крикнул в сторону. — Козлов. Негров на волю.

— Негры, это ругательское слово, — назидательно произнес Сидор, погрозив пальцем офицеру.

— Простите. Я больше не буду, — обреченно ответил офицер. В это время в сопровождение конвойного в помещение вошли оба танцующих негра.

— Это они, — кивнул головой Сидор. — Я их забираю. Мне где-то расписаться?

— Нет, что вы. Мы сами все оформим, — услужливо заулыбался офицер.

— Пошли на выход, — Сидор поманил рукой танцующих негров.

— Шеф, — протянул руки в его сторону, один из танцующих, — Там еще остались не виновные. Можно их тоже освободить. Их по ошибке взяли.

— Кто там у тебя еще сидит, — повернулся к дежурному Сидор.

— Да, пацаны. Которые по призыву Нахального вчера беспорядки устроили. Их законно задержали, — доложил дежурный.

— Да, они просто гуляли по улице, шеф, — просительно произнес один из негров. — Мы спали, они гуляли. А менты приехали и всех арестовали. Где справедливость, я вас спрашиваю?

— Так, — повернулся к дежурному Сидор, — Если не трудно, выпустите всех остальных. Вы меня перед иностранцами в неудобное положение ставите.

— Есть, выпустить, — козырнул в ответ офицер и снова крикнул в сторону, — Козлов! Всех на свободу.

— Спасибо, — пожал ему руку Сидор и, поманив негров, в окружении охранников направился к выходу.

Дождавшись пока негры загрузятся в машинку, Сидор достал из кармана свои красные корочки и протянул их Петровичу: «Возьми себе. Пригодятся по работе. Меня, похоже, узнавать стали».

— А пироги то, — Петрович открыл багажник и достал увесистый пакет. Они попрощались и тот сев в машинку, уехал.

Сидор вытащил один пирог, и разломив пополам, протянул половину Васе, а остальное, в пакете, отдал охранникам в джипе.

В это время из полицейского участка вывалилась толпа молодых ребят, освобожденных из-под стражи. Они, увидев Сидора, садящегося в машину, начали дружно скандировать

«Позор Митрофану! Коррупция не пройдет» и руками показывать в его сторону неприличные жесты.

— Все. На дачу, — приказал Сидор, садясь в машину.

— Вот видите, а если они власть захватят в стране. Представляете, что начнется, — отъезжая от полицейского, с опаской оглядываясь на молодежь, произнес Вася.

— И что же их в тюрьму теперь. «Если их коррупция не устраивает», — раздраженно спросил Сидор.

— Зачем в тюрьму. Можно и за кольцевую дорогу переселить. Как мэр Квасквы предлагает, — рассудил Вася.

— А ты откуда знаешь, что он предлагает, — подозрительно посмотрел на него Сидор.

— Так телевизор смотрю. Там про это каждый день сообщают. И я в принципе согласен.

Сидор не стал продолжать разговор, а расстегнув пиджак и удобно откинувшись на спинку быстро задремал.

(Сон Сидора)

Он стоял в плотной толпе народа облепившего памятник великого поэта. «Позор! Позор!» — скандировала толпа в сторону цепочки солдатиков-первогодков, вытянувшейся вдоль Калининской, из-за которых выглядывали синие омоновцы в космических шлемах. Разглядев омоновцев, Сидор попытался выбраться из толпы, но его кто-то схватил за руку и потянув назад, удивленно спросив: «Ты куда?». Сидор оглянулся и увидел Челентано в черных очках с белой ленточкой, привязанной к обшлагу куртки. Это он держал его за руку.

— Да, мне надо. Я хотел пойти телевизор посмотреть. Политически подковаться, — попытался вырваться Сидор.

— Какой телевизор, ты чего, — воскликнул Челентано, — Там одна пропаганда Нахального. А настоящая политика вся уже на улицу вышла. Тут наши все. Вон Задворкин и Рвачев на памятник залезли, — и Челентано указал рукой вверх, где действительно на великом поэте висели Задворкин с министром сельского хозяйства, с растяжкой в руках «Долой бесплатные парковки». — А силовиков уже свинтили и в отделение отвезли. Целых шесть автозаков набрали, — продолжил просвещать его Челентано.

— А за что, — поинтересовался Сидор.

— Ни за что. Выбежали омоновцы и всех свинтили, — возмутился Челентано, — Это мы еще успели вокруг памятника руками сцепиться и нас не смогли разорвать.

— Я про другое хотел спросить. «Мы то за что здесь митингуем», — обреченно произнес Сидор.

— Не за что, а против чего, — назидательно поправил Челентано, — Против коррупционного режима Нахального и его клики.

— Так он же сам против этой коррупции и вашей клики выступал, — удивленно спросил Сидор.

— Это когда было, — усмехнулся Челентано.

— Вчера или позавчера, — попытался вспомнить Сидор.

— Вот то-то и оно. А сегодня он уже во главе страны и раздает все ее богатства своим дружкам и американцам, — нравоучительно проинформировал Челентано, — Эх, Сидор отстаешь ты от времени. Сколько раз тебе говорил, следи за событиями.

— Я и слежу, — обиделся Сидор, — Каждый раз после заседания правительства телевизор смотрю с этой рыжей или гестаповкой из МИДа.

— Не там ты смотришь, пустая голова. В интернете надо смотреть. Там все независимые новости. А рыжая эта и гестаповка, еще вечером переметнулись к Нахальному.

— Я же не знал, — огорчено произнес Сидор.

— Теперь знать будешь, — похлопал его по плечу Челентано, — Кстати, а ты почему на митинг без белой ленточки пришел?

— Забыл, — виновато опустил голову Сидор.

— Сейчас спрошу у ребят. Может у них есть, — и он, подняв голову, крикнул висящему на памятнике министру сельского хозяйства Рвачеву, — Эй, ботаник. У тебя ленточки лишней нет, а то у нас премьер не повязанный.

— Сейчас посмотрю, — ответил Рвачев, и сунув руку в карман, вытащил белый конец материи. — Лови, — крикнул он и стал как фокусник спускать вниз белый хвост, который все никак не кончался.

— Хорош, — махнул ему рукой Челентано и Рвачев, перерезав ткань, бросил вниз второй кусок.

— Сейчас всего тебя замотаю, — и Челентано начал обматывать вокруг Сидора материю.

— Зачем столько много, — попытался остановить его Сидор.

— Нормально, — строго сказал Челентано, — Будешь нашим символом.

— Символом чего, — не понял Сидор.

— Символом взятия Бастилии. — Тут Челентано остановился и подумав немного, размотал Сидора и сняв с него пиджак и рубашку, оголив торс, обмотал по новой, оставив открытой только левую грудь. — Вот так больше похож на образ Свободы, — с удовлетворением произнес он, разглядывая Сидора, — Но все равно чего-то не хватает.

— А почему именно Бастилии, — совсем запутался Сидор.

— Потому, что это послужило сигналом для всех остальных цветных революций. И вот теперь докатилось до нас, — и он забрал у стоящего рядом бывшего полицейского генерала флаг Квасквы, вставил его в левую руку Сидора, — Вот теперь то, что надо, — удовлетворенно закончил он и вместе с толпой стал скандировать: «Позор Нахальному! Власть временному правительству».

А Сидор стоял с флагом