Раньше Марк уже видел в базилике Лианкура статую святой Иветты, которая покровительствовала женскому рукоделию и заботилась о младенцах женского пола. Там она была изображена взрослой женщиной с веретеном и прялкой. Но здесь это была юная девушка с золотыми локонами, небрежно облокотившаяся на высокие резные пяльцы. В её руке поблескивал круглый сундучок, в котором девушки на юге хранят свои принадлежности для вышивания.

— Прекрасная работа… — проговорил он, невольно залюбовавшись скульптурой.

— Тётушка очень любила эту статую и постоянно молилась перед ней, — сообщил де Монтезье. — Я заказал для нашей семейной базилики ещё одну такую, но в другой позе. Там у неё в руках моток кружев и коклюшки. Но тётушка всё равно любила эту больше. Наверно потому, что сама была златошвейкой.

— Что ж, — Марк ещё раз со всем почтением взглянул на покойную баронессу и обернулся к её племяннику, — я больше не смею отнимать ваше время. Скажите, могу ли я осмотреть её комнаты?

Де Монтезье ответил ему недовольным взглядом, но потом, видимо, вспомнил, что уже согласился на проведение расследования.

— Идёмте, я позову мажордома и велю ему оказать вам полное содействие.

Они снова поднялись наверх, и де Монтезье представил Марку своего мажордома, высокого худощавого старика с хищным носом и кустистыми бровями. Тот бросил на Марка пронзительный взгляд чёрных глаз, а потом, словно переломился пополам, склонившись в поклоне. Он проводил его в комнаты баронессы и оставался рядом, пока тот осматривал вещи.

Комнаты были богато обставлены, все вещи тётушки графа де Монтезье были новыми, тонкой работы, одежда сшита хорошим портным из дорогих тканей. Её драгоценности лежали на виду в небольшой шкатулке, а в ящиках секретера были только переписанные от руки стихи духовного содержания, счета из лавок и несколько рецептов блюд. Всё время, пока Марк обыскивал эти идеально прибранные комнаты, он не мог отделаться от ощущения пристального взгляда молчаливого мажордома, а ещё от какой-то неудовлетворённости, причин которой не понимал. Только выходя в коридор, он понял, что его смутило. В комнате уже основательно прибрались и, возможно, часть бумаг из секретера пропала.

Мажордом и не думал возражать. Он подтвердил, что после смерти госпожи он велел горничным прибрать её комнаты. Насчёт бумаг он ничего сказать не мог, или не хотел, как подумал про себя Марк. Он расспросил его о Марион, и тот подтвердил, что после того, как тело её госпожи увезли в ратушу, она вернулась домой. Ей обработали и перевязали рану на руке — длинный порез от запястья до локтя, после чего она закрылась у себя и долго плакала. Потом она ушла, сказав, что ей нужно повидать господина Жозефа, как она с детства звала де Менара. Обратно она уже не вернулась. Да, мажордом встревожен её долгим отсутствием и уже известил об её исчезновении полицию магистрата, но не уверен, что может ещё что-то сделать.

Марк спросил его о наёмной карете и тот ответил, что отправил искать такую лакея Бастьена. Этот Бастьен был немедля вызван, и Марк расспросил его. Тот сказал, что нашёл эту карету на углу возле дома. Возница спал на облучке, но, услышав о заказе, немедля вызвался его исполнить. Ему пообещали заплатить серебром, и он согласился увезти баронессу и её служанку на улицу Источника короля Анри, подождать там и привезти их обратно.

Напоследок Марк просил показать ему сломанную карету баронессы, на что мажордом сообщил, что её уже оттащили в каретную мастерскую в конце улицы Сломанного копья.

В поисках улик

Марк покинул дом графа де Монтезье со странным чувством. С одной стороны, граф согласился на его вмешательство в это дело и вполне искренне отвечал на вопросы, но с другой, был явно не в восторге от этого и вполне мог что-то утаить, оберегая тайны своего семейства. Слуги тоже хоть и отвечали гостю своего господина, всё же держались замкнуто, возможно, опасаясь сболтнуть лишнее и вызвать гнев хозяина. При этом Марк не мог счесть подобное поведение странным, поскольку прекрасно знал, что вторжению в личную жизнь свойственно противиться всем, независимо от сословия и положения в обществе. Ему не раз приходилось пробивать стену скрытности и недоверия ярлыком тайной полиции и собственным высоким статусом.

Сев на коня, он развернул его и направился на южную окраину, где вскоре, миновав узкую улочку, выехал на улицу Сломанного копья в её самой дальней и бедной части. Здесь в основном располагались ремесленные мастерские и недорогие трактиры, чьими завсегдатаями были мастеровые и мелкие торговцы. Вскоре он отыскал там каретную мастерскую, куда была доставлена для ремонта карета баронессы де Морель. Хозяин мастерской, высокий худощавый старик с длинными седыми усами, сурово взглянул на Марка, но потом в его глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание, черты быстро смягчились и он поклонился, признав в визитёре барона де Сегюра. Он поспешил сообщить, что был когда-то сержантом егерей маркиза Беренгара и даже имел честь дважды вступать в бой, прикрывая фланги отряда, которым командовал де Сегюр. Марк сделал вид, что узнал его, и это окончательно растопило сердце старика. Он заявил, что всегда к услугам его светлости.

— Да, эта карета у меня, — подтвердил он, — ось сломалась посредине и потому колёса разъехались в стороны и перекосились. Но когда я разобрал её, выяснилось кое-что странное, — он жестом пригласил Марка следовать за собой и провёл его в конец высокого сарая, крыша которого держалась на рёбрах тёмных балок, уложенных на высокие столбы. — Извольте видеть, — он указал на круглый в сечении дубовый стержень с надетыми на него металлическими манжетами, — слом произошёл как раз посередине.

Марк присел на корточки и осмотрел место слома, а потом задумчиво взглянул на мастера.

— То-то и оно, ваша светлость, — кивнул тот. — Я сам удивился, узнав, что сломана задняя ось. Обычно ломаются передние, которые подвижно крепятся к днищу кузова, но задние приделаны намертво, к тому же укреплены муфтами. Как могли разъехаться колёса?

— Ось подпилили, — сделал вывод Марк.

— Именно! Причём довольно неумело. Запил неровный, древесина размочалена и частью обломана. Однако когда карету сдвинули с места, ось сломалась. Карета, видите ли, довольно тяжёлая, украшенная резными дубовыми накладками, а на крыше — коронка в виде цветочного венка. Внутри дубовые лавки, под ними — скрытые сундуки для перевозки багажа. Потому ось и просела при первом же повороте колёс.

— Переднюю ось подпилить было б легче?

— Туда сложнее добраться, ваша светлость. Ведь тому, кто это сделал, пришлось залезать под кузов и пилить, лёжа на спине, а