что кто-то нанял этих бандитов для того, чтоб инсценировать ограбление. На самом деле целью преступника была ваша тётя.

— С чего вы взяли? — насторожился де Монтезье.

— Я допросил напавших на неё разбойников, их показания выглядят убедительно. Карета не случайно оказалась в том переулке. К тому же баронесса де Морель была убита необычным и довольно редким оружием. Редким здесь, в Сен-Марко, хотя на юге его часто можно встретить в коллекциях старых аристократических семейств. Это трёхгранная мизерикордия.

— Вы уверены?

— Никаких сомнений. Если тело вашей тётушки ещё здесь, вы можете сами убедиться в этом, осмотрев рану.

— Что вы! — расстроенно и смущённо воскликнул де Монтезье. — Это кощунство! Впрочем, наверно, вы правы. Но это меняет дело. Такого оружия ведь не могло быть у уличных бандитов?

Он устало покачал головой.

— Это очень плохо, ваше сиятельство. Я и без того вне себя от горя, а теперь, если выяснится, что кто-то её убил намеренно?.. Но зачем? Она была доброй и набожной женщиной!

— Я не знаю, но, надеюсь, вы поможете мне разобраться с этим. Вы ведь хорошо её знали?

— Конечно! Я знал её с детства.

— У неё были враги?

— Нет, она была очень спокойной и уравновешенной, заботилась о своих близких и помогала бедным.

— А кто унаследует её состояние?

— Там почти нечего наследовать. Она давно продала свой старый замок и дом в Сен-Марко, а деньги раздала племянникам и страждущим. Она жила у меня в поместье или в этом доме.

— И всё же!

— Она всё оставила моему племяннику виконту Клоду де Лаперу. Он, конечно, не образец добродетели, но к ней всегда относился хорошо.

— Но почему она оставила наследство не вам, если вы о ней так заботились?

— С чего бы ей это делать? Я богат и ни в чём не нуждаюсь. А Клод… этот мальчик рано потерял отца, мать с трудом сводила концы с концами. Если б не помощь тётушки и моя, он бы не смог получить достойного воспитания, и с его нравом точно ввязался бы в какие-нибудь неприятности.

— Понятно, — кивнул Марк, подумав, что нужно побольше разузнать об этом виконте. — Вы можете рассказать мне, что произошло тем вечером?

Де Монтезье как-то обиженно взглянул на него.

— Я ни секунды не сомневаюсь в том, что вы действуете во благо, и всё же, уместно ли это? — проговорил он. — Мне кажется, вы вторгаетесь в нашу частную жизнь.

— То есть вы не хотите знать, кто убил вашу любимую тётушку? — уточнил Марк и с некоторым подозрением взглянул на графа. Тот смутился.

— Я не об этом, — пробормотал де Монтезье. — Я говорю это потому, что расследованием должна заниматься полиция.

— Как вам известно, полиция магистрата не проявила должного рвения и поторопилась закрыть дело, — напомнил Марк. — Однако, вы правы, этим должна заниматься полиция, и поскольку жертва — титулованная особа, убийца, возможно, тоже благородного сословия, к тому же полиция магистрата с этим делом не справилась, это дело должно быть передано тайной полиции короля. Устроить это не сложно, но тогда я явлюсь сюда с особыми полномочиями и целой оравой сыщиков. К вашей частной жизни будет привлечено совершенно ненужное внимание. К тому же в дело будут втянуты ваши родственники. Поверьте мне, все эти малоприятные процедуры, допросы, обыски, очные ставки… Если честно, именно так я и должен бы действовать, но я не хочу подвергать такому испытанию моего друга де Менара, которому столь многим обязан. Если я продолжу частное расследование, то, поверьте, буду действовать с осмотрительностью и, прежде других, представлю результаты расследования вам.

Его собеседник явно колебался, но голос Марка звучал спокойно и убедительно, даже с некой долей сочувствия, потому де Монтезье, наконец, сдался.

— Возможно, вы правы, ваше сиятельство, — нехотя согласился он. — Я не против, если вы поищите убийцу нашей обожаемой тётушки, но молю вас о снисхождении. Я и мои кузены и без того убиты горем, потому прошу вас о деликатности в этом деле.

— Сделаю всё возможное, — пообещал Марк. — Что ж, может, вы ответите на мои вопросы?

— Конечно, — обречённо пробормотал де Монтезье и жестом пригласил его присесть у камина.

— Начнём с того, что вы расскажете мне о ваших взаимоотношениях с баронессой де Морель, — проговорил Марк, когда они сели.

— Они всегда были очень тёплыми, — сообщил де Монтезье. — Моя мать была сестрой тёти и рано умерла. Отец погиб ещё раньше на войне. Меня воспитывал дядя, а после его смерти, когда я вступил в наследство, тётушка продала свой замок и переехала ко мне, чтоб помогать в управлении имением. Я был ещё молод и неопытен, и её помощь была неоценима.

— Значит, она жила с вами?

— Она отказалась жить со мной в замке, выбрав для себя отдельно стоящий флигель. Он небольшой, но очень уютный. Я не пожалел денег, чтоб обставить его так, как ей хотелось.

— В Сен-Марко она тоже жила в вашем доме?

— Раньше у неё был свой дом на улице военных баронов, доставшийся ей от мужа барона де Мореля. Но он был довольно мрачным, содержать его было дорого. К тому же в её отсутствие туда наведывались грабители. Она боялась там оставаться, потому тоже продала его и переехала сюда. Она занимала несколько комнат на втором этаже.

— Как она вела себя последнее время? Может, была встревожена, чего-то боялась?

— Нет, она была отважной женщиной и к тому же в обители святой Иветты её научили сдержанности. Хотя, как-то, я помню, она пожаловалась мне на то, что получает крайне неприятные письма, в которых ей угрожали.

— Где эти письма?

— Она их сожгла. Я тогда встревожился, но она перевела всё в шутку. Возможно, такие письма приходили и позже, но она старалась не перекладывать свои трудности на других.

— Что вы скажете о том, что её флигель сожгли?

— Ничего. Об этом мне только вчера сообщил управляющий. Он написал, что флигель загорелся ночью, а поскольку он был сложен из камня, но внутри всё было деревянное, он выгорел полностью, остались только стены.

— Печально. Он не написал, почему возник пожар?

— Нет, но я думаю, это был поджог. Тётя жила там со своей служанкой, слуги из замка приходили лишь прибраться и приносили еду, если она не обедала со мной. Потому, уезжая, она запирала дверь на ключ. Никто не мог там случайно опрокинуть свечу или выронить на ковёр горящий уголёк из камина.

— Но кто же мог поджечь старый флигель? В ваше поместье мог проникнуть чужак?

— Моё поместье, в отличие от вашего Лорма, не так уж надёжно