носит одежду милитари стайл, может что-то знать про понты?

Ленка грозно посмотрела на нас и спросила:

— По сути есть что сказать, шутники хреновы? Вернее, только один шутник. Ты-то вряд ли что скажешь, — этот упрек она адресовала уже мне. — Это же не самолет, здесь мозги нужны.

Меня это задело, хотя по частоте подобных наездов со стороны Ленки я вроде должен к этому привыкнуть. Но как, скажите, можно привыкнуть к тому, что красивая, да еще и не твоя девушка тебя поддевает.

— То есть вы хотите сказать, что эта программа может управлять понтами? Может вообще убрать их из нашей жизни?

Лешка и Ленка переглянулись с удивлением, как если бы болонка объявила, что хочет доказать теорему Ферма. Потом уткнулись в монитор и опять посмотрели на меня. После продолжительной паузы они одновременно начали говорить и также одновременно прекратили, давая другому высказаться. Тогда я показал пальцем в сторону дамы и потребовал:

— Ты говори.

Забавно, однако Ленка послушалась:

— То есть мы можем сейчас делитнуть эту функцию и узнать, каков бы был наш мир, если бы люди не стремились раскидывать понты. Я правильно понимаю?

Лешка развел руками, как если бы хотел сказать «не знаю», но сказал:

— Правильно.

Я, веселясь оттого, что друзья серьезно отреагировали на то, что я случайно брякнул ради смеха, прокомментировал ситуацию:

— Хотел бы я посмотреть на ситуацию, если вмиг исчезнет всё, что связано с понтами. На тебе, подруга, при таком раскладе останется только нижнее белье. — Оглядел Ленку сверху вниз и добавил: — И то не факт.

— На шаболд своих смотри, которым кроме сисек и попы показать нечего, — зло отреагировала уязвленная Ленка.

«Значит, и про белье я оказался прав», — это я ей не сказал, это я ей подумал.

файл.12

Поставив меня в тупик своим нежеланием заниматься ошеломляющей программой, при помощи которой он вызвал небольшой такой «циклончик» в Тихом океане, Лешка опять взялся за портативный компьютер.

Я, конечно, привык к разного рода странностям этого парня, но сидеть и ковыряться в чьем-то лэптопе, когда рядом с тобой находится техника, способная влиять на погоду, мне показалось пижонством либо верхом непроходимой тупости.

Я со злостью захлопнул крышку лэптопа так, что Лешка только и успел убрать пальцы с клавиатуры.

— Ты что? — искренне удивился друг, и я предположил всё же тупость. И поведал ему об этом.

— У тебя в руках уникальный, удивительный, непостижимый инструмент, а ты загружаешь пасьянсы, преферанс, стрелялки и прочую хрень в другую хрень, — прокричал я почти в ухо перепуганному товарищу.

Лешка откинулся в кресле и, выждав паузу, когда я, по его мнению, смогу воспринимать информацию, заговорил спокойным голосом и слегка нравоучительным тоном.

— Ты сам сказал, что не знаешь, что с этим делать. Я тоже. А как говорит один мой друг, — он показал пальцем на меня, — которого я даже не знаю почему считаю умным, «если не знаешь, что делать, лучше ничего не делай. По крайней мере, не сделаешь хуже».

Я вынужден был согласиться с его доводами, которые подкреплены моей же цитатой.

— Ну хоть расскажи, что ты еще узнал, — уже миролюбиво попросил я Лешку.

Он переехал на своем офисном кресле к монитору, который был подключен к компу с той самой феноменальной диковинкой. Застучал по клавишам, и экран заполнился бесчисленным количеством знаков и цифр, которые мне ничегошеньки не говорили. Даже когда Лешка повернул монитор в мою сторону.

— Вот, — сказал он. — Это часть программы, которая отвечает за ряд показателей атмосферы нашей планеты в реальном времени. — На последних словах он сделал ударение.

— Понял-понял, — поторопился я.

— Что ты можешь понять? — возмутился друг. — Понял он.

И развернул карту Москвы, которая была окрашена в различные цвета.

— Ты что про погоду в Москве сегодня знаешь? То, что температура воздуха в районе ВДНХ равна стольки-то там градусам? А вот перед тобой карта с температурой воздуха с точностью до сотой градуса (это я такую точность установил) в любой точке мегаполиса.

Карта постоянно меняла цвет. Лешка увеличил масштаб, и я на карте увидел очертания двора дома, в котором мы находились. Вот изменился цвет — это тепло вырвалось из дверей соседнего подъезда, а вот начал светлеть капот автомобиля, который разогревал его хозяин и звук которого мы сейчас слышали. От такой достоверности отображения действительности мне стало жутковато.

— Это только один параметр и только физической среды. Что еще здесь описано и в каких количествах, я не представляю. Но даже это меня повергло в шок.

Лешка постучал по клавишам, повернулся ко мне, желая увидеть мою реакцию, но я ничего не увидел. На экране по-прежнему были только знаки и цифры.

— Ах, да, — расстроенно констатировал друг мою дремучесть по части программирования или кодирования, как говорят сами программисты. — Придется пояснять. Это описание социума нашей планеты в реальном времени. Но эта программа имеет и временную шкалу, а значит, дает возможность следить за изменениями во времени.

— То есть можно-таки заглянуть в будущее? — выдавил я из себя.

— Плюс — это будущее, минус — прошлое. Размер шкалы, а значит, глубину анализа, я еще не исследовал. Но не это потрясает. Самое удивительное, что у пользователя программы есть право изменять базовые параметры, которые здесь отмечены курсивом. Нужно еще разбираться, что это за параметры. Но кое-что мне уже понятно. Вот это, — Лешка курсором показал область, где были группы символов, — я полагаю, различные факторы, влияющие на развитие и существование нашей цивилизации.

Меня словно по башке ударили.

— Если предположить, что этот компьютер работает в некой сети, то те, кто это создал и использовал это раньше, могут тебя, то есть нас, найти, — озвучил свою тревогу я.

— Естественно, — невозмутимо ответил Лешка. — Только чего ты так испугался? Учти, если мы не используем найденное кому-то во зло или для собственного обогащения, то нам бояться нечего. Найдется хозяин, докажет, что это штука принадлежит ему — отдам без разговоров. А пока она здесь, то не мешало бы ее поюзать, дабы узнать некоторые тайны мироздания и нашей цивилизации.

Потом друг посмотрел на меня, оценил степень моего испуга и, сделав самое серьезное лицо, на которое был способен, добавил шепотом:

— Да за такую штуку