В такой обстановке Ромову всегда вспоминалась его КШТ и та злополучная радиограмма. Прошли годы, но Ромов, вспоминая, всегда переживал, корил, ругал себя за рассеянность, невнимательность, граничащую с преступной безответственностью. А чего проще было – зайти к шифровальщикам или к штатным дежурным по КП, которые часто работают с кодограммами; они бы сразу заметили ошибку. Начальник штаба правильно сказал – в военное время за подобные ошибки сразу бы поставили к стенке, как немецкого шпиона. Это было плохо. Про себя он самокритично думал, – пора гнать меня из штаба за такие просчёты.

Был ещё случай, когда Ромову пришлось изрядно попереживать, начальнику и товарищам – поволноваться.

Ромов писал доклад командующего на подведение итогов за пошедший год. Когда документ был готов, командующий попросил принести его к нему. Командующий хорошо знал секретное делопроизводство и всегда выполнял все правила. За документ он расписывался, а когда возвращал, следил, чтобы при нём списывали. Ромов отнёс ему доклад. Командующий, как и положено, взял доклад, расписался в реестре у Ромова. Поработав с докладом некоторое время, он вернул его. Ромов списал. Если уж скрупулёзно выполнять правила секретного делопроизводства, то положено каждый раз при получении документа пересчитывать листы. Перед сдачей документа в секретную часть Ромов решил пересчитать листы – при приёме секретчица обязательно пересчитает. Пересчитал. Одного листа не хватает! По спине пробежал противный холодок. Он ещё пересчитал несколько раз. Не хватает. Подключились другие, начали пересчитывать, пришел начальник отдела, тоже начал считать – не хватает. Что делать? ЧП. Документ под грифом «сов. секретно». Пересчитал каждый по нескольку раз, вытащили всё из сейфа, пересмотрели каждую бумажку, пересмотрели всё в папке с документами – нет листа. Надо идти к командующему, попросить, чтобы он посмотрел у себя (тогда был Качемасов).

Пошёл начальник отдела. Командующий пересмотрел всё у себя – ничего не нашёл; забеспокоился, велел искать и доложить ему о результатах поиска. Ну, где ещё искать? Все были взволнованы – это происшествие, которое грозит большим взысканием. И всё же продолжали искать молча, не распространяясь об этом. Но слухи дошли до начальника секретной части прапорщика Провалова. Тот прибежал в отдел и сразу полез в сейф.

– Да смотрели уже раз десять, ничего там нет, грустно сказали ему.

– Плохо, значит, смотрели.

Он вылез из сейфа, держа в руках пропавший лист. Все радостно обалдели. Начальник побежал к командующему доложить о счастливом конце происшествия.

Оказалось всё просто – наэлектризованный лист прилип к верху сейфа, и заметить его там было невозможно. Лишь опытный Провалов, который сталкивался с такими случаями, быстро всё разрешил.

Но Ромов всё же рос профессионально, развивался, совершенствовался и стал матёрым, опытным штабистом. Он извлёк урок из своих ошибок и теперь всё делал внимательно, осторожно, по принципу: семь раз отмерь – раз отрежь. Молодым у него было чему поучиться, как он учился у Бесклубова и Данилова. Вот уже он – подполковник, вносит свою лепту в совершенствование системы управления, повышение её живучести.

Для повышения живучести создавались дополнительные пункты управления. Возникла идея создания воздушного командного пункта.

Для воздушного КП решили попробовать самолёт ИЛ-14, а для связи использовать самолётную радиостанцию – грубейшее нарушение безопасности полётов. На это пошли – очень хотелось. Для испытания послали Ромова, дали ему радиотелеграфиста-аса Хорошавского. Долго летали, пробовали связь с командными пунктами соединений, своим КП; попали в грозу. Пока Ромов боролся с тошнотой и слабостью, Хорошавский проверял связь с дивизиями. Искали точку, откуда слышно всех. Не нашли. Мощности радиостанции не хватало. По результатам этого полёта сделали соответствующие выводы. Впоследствии появились штатные воздушные пункты управления на базе самолёта Ан-26, хорошо оборудованные и оснащённые хорошими средствами радиосвязи. Получили и у Ромова такой КП. Начались полёты, тренировки. Однажды во время одной из тренировок решили по пути доставить в Читу группу офицеров. Был среди них и первый заместитель командующего генерал Корсун. Полёт проходил ночью. И вот перед Читой, где-то над сопками самолёт начал задевать вершины деревьев.

– Командир, деревья! – закричал бортмеханик.

Командир резко взял штурвал на себя – самолёт просел, начал цепляться за деревья и рухнул вниз. Хвост отвалился, самолёт загорелся, погибли 33 человека, среди них генерал Корсун. Выжил только один – Высоцкий. Он сидел как раз на месте разлома. Высоцкий ещё прожил лет семь.

Был так же создан вспомогательный пункт управления, замаскированный под дачи. Он сначала и назывался: скрытый пункт управления. Возглавил его Ромов.

Ромову часто вспоминались и другие случаи из его армейской жизни, когда он дежурил в полку. Служили ракетчики в разных отдалённых местах. Телевидения там, чаще всего, не было, источники информации – радио да пресса. Офицерам, образованным людям, без информации было трудно. Поэтому их везде – на службе, дома – можно было видеть всегда с газетой, журналом, книгой. Как только появляется свободная минута, он уже уткнулся в какую-нибудь газету или журнал.

Ромов большую часть своей службы провёл в Казахстане и Сибири. В Казахстан он попал после окончания училища. Это были времена холодной войны. Ракеты клепали с лихорадочной быстротой, новые ракетные полки становились на боевое дежурство. Ромов попал в формирующийся полк. Полк укомплектовали офицерами и направили в учебный центр на подготовку. По результатам учёбы полк получил оценку «отлично». Таким образом, только что сформированный полк стал отличным. И неудивительно. Все офицеры после окончания ВУЗов принесли с собой хорошие теоретические знания. После возвращения «домой» полк стал готовиться к заступлению на боевое дежурство. После заступления на боевое дежурство отличный полк начали растаскивать (в хорошем смысле слова). Номеров расчетов – толковых офицеров – стали переводить на более высокие должности в другие полки, командирами групп пуска. Заметили и Ромова – у него на лбу была написана склонность к штабной работе. Его перевели в штаб дивизии.

В Казахстане в Жангиз-Тобе было сложнее всего. Сильные ветры чуть ли не сбивали с ног, секли в лицо мелкими камешками – плодородная земля была вся сдута. Идти против ветра можно было, только согнувшись до земли, прилагая большие усилия. Невысокие голые сопки, рыжая, без растительности, земля навевали тоску и уныние, порождали депрессию. Радиационный фон был повышен. Дети часто болели – то ли от пронизывающего ветра, то ли от повышенной радиации, то ли от удручающего пейзажа. Женщинам работать было негде. Каждый мечтал перебраться хотя бы на другую сторону Уральских гор. Часто добрым словом вспоминали Александра II за то, что продала Аляску Америке – иначе пришлось бы и там служить.

Его другу Максиму Стрекалову, с которым он оканчивал училище, повезло больше. Максим был образованным и развитым офицером. В свободное время он писал стихи, рассказы. Стихи были неплохие – публиковались в газете «Красная звезда». Но главным его увлечением было изучение иностранных языков. Он свободно владел арабским, знал английский, мог объясняться на французском. Максим обладал хорошей памятью, и вообще был умница. Это видели не только его командиры, но и вышестоящие начальники. Особенно его знали и интересовались им армейские спецслужбы. Однажды его вызвали в Москву в Главный штаб ракетных войск. Приказали прибыть в гражданской одежде, захватить с собой справку о допуске к работе с секретными документами. Впрочем, о справке можно было и не напоминать – всегда в командировку брали с собой такую справку. Все работали с сов. секретными документами. Стрекалов прибыл, доложил, разместился в гостинице Главного штаба. С ним долго беседовали какие-то должностные лица в гражданской одежде. Обратно в часть Стрекалов не вернулся, его определили на какие-то курсы. Об этих курсах и дальнейшей деятельности он не распространялся, даже своему другу Ромову ничего не рассказывал. Было ясно одно – его, толкового офицера, знающего иностранные языки, готовили к какой-то деятельности за рубежом. Стрекалов усиленно занимался, успешно осваивая программу.