Эллен была одинока. Ее брат, привлекательный и общительный, свободно заигрывал с девушками и при встрече с корешами давал им пять, а Эллен запиралась у себя в кабинете без окон и, по-видимому, смущалась всего, кроме игры «Сапер», вечно запущенной на ее компьютере. Она казалась человеком, который хочет просто нравиться окружающим, и Сэм начал с чая. Травяного, как он быстро выяснил, и приносил ей имбирный с лимоном. Затем в ход пошли печеньки. Без глютена.

– Ты вряд ли захочешь, – сказал он, в один день заглядывая к ней с контейнером покупного печенья с шоколадной крошкой, – я испек их на рисовой муке.

Эллен взяла одну штучку. Потом вторую.

– У меня от молочки сыпь, – призналась она.

– А у меня от орехов крапивница, – сказал Сэм.

Эллен взяла еще печенюшку и улыбнулась.

– Ладно, не буду отвлекать от работы, – сказал Сэм, отступая от нее.

– Оставайся, – ответила Эллен.

После этого она взяла его под крыло, а Сэм, узнав, насколько она богата, удивился, с какой стати она вообще работает. Эллен жила в Пасифик-Хайтс, в доме с четырьмя кошками и видом на мост Золотые Ворота, в мире одиночества и роскоши, в мире, где стоимость чего-либо не имеет никакого значения. Сэм проскользнул в этот мир на свое место и вышел из него с подаренными электроникой и одеждой, – и все это далось ему ценой нескольких мгновений слюнявого пыхтения по воскресным утрам, прогуливающихся по его лицу кошек и перешептываний на работе. Против сплетен Сэм не возражал, к тому же вскоре он и вовсе перестал появляться в офисе. А потом «Джейсон Ходж» исчез из города.

Порой он задавался вопросом: что, если бы он так и остался Джейсоном, а брат Эллен Зак не присматривал за финансами семьи… Впрочем, напоминал себе Сэм, нет смысла оглядываться на прошлое.

Судя по звукам из ванной, Фелицию снова вырвало.

– Надо бы ее проверить, – сказала Вэнди.

Сэм коснулся ее руки.

– Останься, – попросил он.

Как бы ни было просто втереться в доверие к Фелиции, он получал удовольствие оттого, что бросал вызов избранным вроде Вэнди, которым ни от кого ничего не нужно и которые инстинктивно никому не верят. Сэм налил ей вина.

– Будем, – произнес он.

Вэнди собрала волосы в узелок, а Сэм отпил вина. Вкус у него был землистый.

– Ты же сегодня к Уигглзвортам на вечеринку ходила? – спросил он. – Откуда их знаешь?

– На холме Уигглзвортов знают все, – ответила Вэнди. – Они из старинного бостонского рода. Таких надо знать, если хочешь общаться с равными им.

– У них дети есть?

– Разумеется. Надо же им как-то продолжать род. Бреннан почти такой же милашка, как ты.

– Сколько ему?

– Двадцать семь или двадцать восемь.

– Так и думал. Мы, наверное, вместе в колледже учились.

– Он тебя помнит?

– Мы не настолько хорошо знакомы, – ответил Сэм. – Или вообще незнакомы.

– Он придет ко мне на вечеринку через неделю. Пообщаетесь.

– Что за вечеринка?

– Крокусовая! Я каждый год ее устраиваю. Благотворительный вечер в честь ветеранов. Мы даем стипендии ветеранам-инвалидам. Наш девиз: «Спеши развиваться! Выделяйся!» От людей в форме будет не протолкнуться!

– А крокусы при чем? Декабрь на дворе.

– Цветы тепличные, глупый! Стоили мне целого состояния. Ты ведь придешь?

Сэм фыркнул, не отнимая бокала от губ.

– Дорогая, ты, конечно, не то что некоторые, – он указал большим пальцем в сторону ванной, где Фелицию, судя по звукам, снова рвало, – но все равно пьяна в стельку. Завтра уже ничего не вспомнишь. Я приду к вам, и меня вышвырнут.

– Заткнись, – велела Вэнди. – Тебя я не забуду. Пожалуйста, приходи. – Она положила руку ему на бедро и, понизив голос, добавила: – Я не из тех, кому обычно приходится умолять.

– Если бы я вас не знал, то подумал бы, что вы со мной флиртуете, мисс Ричардс.

– Разве не так? – спросила Вэнди.

– С чего ты взяла, что я на это ведусь?

– Это я и пытаюсь выяснить. Ну так?..

Сэм отпил еще вина. Внезапно он увидел, как перед ним открываются новые перспективы, светлое будущее, полное возможностей. Опустив бокал на подставку, он ответил:

– Думаю, да.

Через несколько секунд они, перенеся храпящую Фелицию в спальню, взяли Uber и поехали на Луисберг-сквер, где Вэнди жила в гостевом доме позади родительского особняка. Сэм провел ее через внутренний двор, обрамленный фонтанами и деревьями на шпалерах, и подождал, пока она откроет дверь.

– Доставил до дома в целости и сохранности, – произнес он, когда Вэнди распахнула дверь и встала на пороге. – Ты, должно быть, уже протрезвела.

– Возможно.

Вэнди прошла внутрь, оставив дверь открытой, и Сэм проследовал за ней в крохотную гостиную, совмещенную с небольшой кухней. Потолки здесь были низкие, такие низкие, что Вэнди приходилось чуть ли не сгибаться. Достав из холодильника бутылку шампанского и откупорив ее, она отпила прямо из горлышка.

– Поможешь добить?

Сэм сделал большой глоток вина, которое стоило, наверное, полсотни долларов.

– Значит ли это, что ты не завсегдатай клуба «Кафе»? – спросила Вэнди.

– Ты разве не слышала, что ожидание вознаграждается?

– Я ничего не жду, – ответила Вэнди, хватая Сэма за воротник рубашки.

Она яростно поцеловала его, оставаясь при этом мягкой. Непривычно мягкой для Сэма. Наверху она сама толкнула его на кровать, а когда он спустя несколько часов проснулся, то не сразу сообразил, где находится. Затем увидел на соседней подушке бурю волос, ощутил мягкое одеяло, что окутывало его. Вэнди повернулась к нему, и ее волосы закрутились вихрем кудрей. Сэм ощутил на бедре ее ладонь.

– Уже? – спросила Вэнди.

– Так у нас интрижка? – спросил Сэм.

– Тебе не все равно?

– А тебе?

– Не знаю даже.

Он с улыбкой перекатился на нее. Убрал локон с ее лица и поцеловал в шею. Она предпочитала смотреть в стену. Его бедра нашли нужный ритм. Он мог бы привыкнуть к этому, как тогда с Эллен. Да, он определенно мог бы к этому привыкнуть.

Со временем.

Сэм поражался, как все может перемениться всего за несколько дней. Он легкой походкой поднялся по крыльцу особняка Ричардсов и позвонил в дверь. Ему открыл Гарри, дворецкий, и Сэм вошел, как к себе домой. В каждой комнате небольшая армия декораторов развешивала венки, гирлянды, елочные шары. Они готовили дом к Крокусовой вечеринке, которая, как оказалось, больше походила на светский раут и обещала стать по-настоящему крупным событием.