– Понятно, – генерал-губернатор погрузился в размышления и через несколько секунд произнёс: – Не думаю, что и этот вариант пройдёт. Но как говориться, чем чёрт не шутит. Значит, Тимофей Васильевич, Ваш дальнейший путь из Владивостока в Мозампо?

– Да, Ваше высокопревосходительство. Но об этом лучше не распространятся. Поэтому вариант с «Варягом» и отпадает. Найдём менее заметную оказию.

– Решим вопрос, Тимофей Васильевич, не беспокойтесь.

– Спасибо, – я сделал паузу. – Николай Иванович, извините, но у меня один вопрос возник. Каким образом, вы всё это умудрились построить? Насколько я знаю, финансирование Владивостока и Приамурья шло по остаточному принципу. А здесь даже новое оборудование для судоремонтного завода в Штатах закупили?

– Ох, Тимофей Васильевич, лучше и не спрашивайте. Служит у меня начальником инженеров Владивостокской крепости полковник Жигалковский Вацлав Игнатьевич. Отличный инженер и архитектор. По его проектам в Никольск-Уссурийске построены Преображенская церковь на кладбище, а потом великолепный Николаевский собор. Это самый большой храм Приамурья, рассчитанный на две тысячи молящихся, – Гродеков перекрестился. – Представляете, Тимофей Васильевич, после первой торжественной службы благодарные прихожане преподнесли Вацлаву Игнатьевичу икону, а епископ Евсевий его благословил. Эта была, пожалуй, наивысшая честь, которая могла быть оказана в православном храме католику. Нда…

Я, наложив на себя крест вслед за генерал-губернатором, вопросительно посмотрел на него.

– Увлёкся немного. Так вот, полковник Жигалковский, понимая, что при почти полном отсутствии в регионе рынка строительных материалов, способного обеспечить строительство подобного масштаба всем необходимым: песок, цемент, щебень, лес и такое прочее, можно сказать, создал этот рынок. Ссужал деньги подрядчикам, открывал на подставных лиц различные фирмы по заготовке и производству необходимых для строительства материалов, являясь их реальным владельцем. В результате он фактически объявлял конкурсы и отдавал подряды сам себе, что позволило ему регулировать цены на поставки. С одной стороны, все это может быть квалифицировано, как множественные злоупотребления, направленные на личное обогащение полковника, – Гродеков развёл руки. – Но с другой… Фортификационные сооружения построены в срок, качественно и по цене в два-три раза ниже их сметной стоимости, заложенной в проектной документации.

– А проектную документацию также он разрабатывал? – спросил я, улыбаясь, вспомнив один рассказ своего одноклассника из прошлого-будущего.

Пётр, с которым я просидел за одной партой девятый и десятый классы, пошёл по другой стезе. И когда я вышел на пенсию, занимал во Владивостоке должность начальника налоговой инспекции. Во время одной из наших встреч-посиделок за рюмкой чая поведал о своём завхозе, который заявился к нему с требованием: «Пётр Андреевич, ты давай мне или зарплату повышай, или давай построим ещё чего-нибудь». За несколько дней до этого завхоз как раз закончил строительство трёх гаражей для ведомственных машин.

– Нет, Тимофей Васильевич, – серьёзно ответил генерал-губернатор. – Проекты в основной массе разрабатывались даже не местными инженерами, а столичными. Причем если по их проектам на фортах для удешевления предполагалось выполнять в бетоне только своды и стены, которые будут подверженные прямому обстрелу, а все остальное делать из более дешевой каменной кладки, то полковник Жигалковский из бетона построил всё. Более того, при периодических задержках финансирования работ Вацлав Игнатьевич использовал на строительство крепости свои собственные деньги, полученные в качестве прибыли от его предприятий, что позволяло не останавливать работы. Оборудование для завода, кстати, закуплено также на его деньги.

Я сидел и тихо охреневал от такой информации. Видимо, Жигалковский какой-то гений от финансов и производства. Совместить получение прибыли и при этом минимум двукратную экономию средств почти по всем позициям, а также высокое качество возведенных объектов – это что-то небывалое в строительной практике.

– В общем, я закрываю на это глаза и только жду финансов из столицы, чтобы расплатиться со своим начальником инженеров. Вот такая вот коллизия. Не знаю, то ли под суд отдавать, то ли орденом награждать, – весело усмехнулся Гродеков.

– Я бы к ордену представил, Николай Иванович, – серьёзно произнёс я.

– Уже направил наградной лист на Владимира четвёртой степени, – рассмеялся генерал-губернатор, а, успокоившись, продолжил:

– Вацлав Игнатьевич, для защиты от одиннадцатидюймовок, которые есть на вооружении японской армии, под долговременными укреплениями проекта девяносто девятого года и под фортами на высотах Седанки построил подземные убежища пещерного типа, вырубив их в скалах. И всё сверх сметы. Вот так!

– Да-а-а… Даже и не знаю, что сказать. Повезло Владивостокской крепости, что у неё такой начальник инженеров.

– Вы правы, Тимофей Васильевич. И крепости повезло, и мне повезло. Не оскудела ещё земля русская талантливыми людьми. Кстати, нашёлся ещё один талант – подполковник Колобов Михаил Викторович, начальник штаба Заамурской железнодорожной бригады. Еле-еле его у адмирала Алексеева выпросил на три месяца.

– Что же предложил или сделал, господин полковник? – поинтересовался я, когда Гродеков сделал паузу.

– Оперативно Правление КВЖД для передвижения по дороге при непрекращающихся нападениях банд ихэтуаней и хунхузов разработало два года назад проект блиндированного поезда. По нему на Путиловском заводе были изготовлены металлические части для бронировки пятнадцати платформ и пяти паровозов. Когда их доставили в Маньчжурию, военные действия уже закончились, и металлические части сдали за ненадобностью на склад. Хотя, независимо от этого проекта, в пассажирских поездах, следовавших по КВЖД и участку Транссиба вблизи китайской границы, нижняя часть до окон пассажирских вагонов первого класса была покрыта противопульной броней. При обстреле поездов повстанцами пассажирам предлагалось ложиться или садиться на пол вагонов, – генерал-губернатор несколько раздражённо махнул рукой. – Опять я увлёкся. В общем, Михаил Викторович с учётом надвигающейся войны предложил очень интересный проект блиндированного поезда и передвижной батареи береговых орудий. Я договорился с Евгением Ивановичем и тот передал мне со складов все полученные для КВЖД металлические части для бронирования и автора проекта. Завтра блиндированный поезд «Заамурец» из артиллерийский мастерских выйдет для первых испытаний.

Я смотрел на блиндированный поезд «Заамурец» и испытывал чувство дежа вю. Особенно острым оно стало после проведённой подполковником Колобовым экскурсии по бронепоезду. Перед глазами как бы всплывали кадры фильма, которые я смотрел в детстве в прошлом-будущем. То ли «Александр Пархоменко», то ли «Армия Трясогуски». Но в любом случае этот бронепоезд внушал уважение.

Боевой железнодорожный состав состоял из двух одинаковых двухосных бронеплощадок, бронепаровоза серии Ов с тендером и командирского вагона, защищенных полудюймовой броней. Внутренний объем бронеплощадки разделялся на пулеметный каземат и башенную орудийную установку. В первом на особых столах устанавливалось двенадцать пулемётов Максима по шесть на борт.