никаким замерам — приборы попросту зашкаливало. И тут уже кому как повезло — кто-то получил дозу облучения не совместимую с жизнью и умер в первые месяцы или годы после возвращения с Чернобыльской АЭС, а кто-то жив и сегодня. При этом в официальных документах у всех указан одинаковый, безопасный размер полученной дозы облучения. По документам выходило, что ни один человек за время работы на Чернобыльской АЭС не получил ни одной лишней сотой и даже тысячной доли рентгена. А те люди, которые умерли мучительной смертью после возвращения с Чернобыльской АЭС, умерли вовсе не оттого, что получили дозу облучения не совместимую с жизнью, а исключительно своей естественной смертью. Далеко не всем из них после вскрытия была установлена взаимосвязь смерти с радиационным облучением.

Во 2-ой зоне опасности уровень радиации уже определялся четкой величиной от 20 до 100 мР/ч.

В 1-ой зоне опасности уровень радиации варьировался от 5 до 20 мР/ч.

11

Неожиданно мертвую тишину разорвал рев дизельного мотора. Оживший бульдозер вздрогнул и, выбросив в небо облако черного дыма, принялся деловито сдирать слой старого асфальта напротив главного входа в помещение 3-его энергоблока. Очередной рабочий день начался:

К забору из колючей проволоки подошел гражданский рабочий. Вместо белого костюма на нем брезентовая роба, на голове маска электросварщика с поднятым забралом, во рту папироса. Сразу видно человек на станции не первый день, радиация ему нипочем: «А че ее бояться? Радиация не пахнет и ее не видно!».

Мимо проехал КрАЗ с кабиной обшитой листами свинца. На месте лобового стекла узкая амбразура, как в первых довоенных танках. Мощный самосвал повез радиоактивные отходы на могильник.

Изредка по территории станции быстрым шагом пробегают гражданские. Все во всем белом: в белых костюмах, в белых шапочках, в белых туфлях и с такими же, как и у нас, белыми одноразовыми респираторами на лицах.

С места стоянки наших машин видно, как по крыше третьего энергоблока бегают люди. Снизу они кажутся маленькими муравьями. Люди по одному выскакивают из какого-то проема и сделав пробежку по крыше вновь скрываются в этом же проеме.

* * *

Позже узнал — это военнообязанные на крыше собирали куски радиоактивного графита.

Все, что в ночь с 25 на 26 апреля 1986 вылетело из реактора 4-ого энергоблока, оказалось на крыше 3-его энергоблока. Уровень радиации не поддавался никаким замерам. Теоретически уровень радиации на крыше превысил норму в тысячи раз. Поэтому после забрасывания аварийного реактора с вертолетов подручным материалом, командованием было принято решение расчистить крышу 3-его энергоблока от выброшенного взрывом графита и другого радиоактивного мусора.

В начальный период расчистку крыши доверили вести специально закупленным в ФРГ для этой цели роботам, представлявшим собой радиоуправляемые колесные бульдозеры с установленными на них видеокамерами. По команде оператора из укрытия роботы ножевыми отвалами сгребали радиоактивный мусор и сбрасывали его с крыши в проем разрушенного помещения 4-ого реактора. Но электронные блоки управления не выдержали воздействия радиации и вскоре все роботы вышли из строя. Но то, что не может сделать техника может сделать человек. К расчистке крыши командованием были привлечены военнообязанные. На людей надели прорезиненные рентгеновские фартуки и укрыли отдельные части тела тонкими, на месте по «размеру» изготовленными свинцовыми накладками, самая важная из которых называлась «корзинка для яиц». Практическая польза такой защиты от радиации была нулевая и носила всего лишь психологический характер — на подсознательном уровне человеку легче войти в зону радиационного поражения в «защитной» экипировке. Но люди и в этих условиях не теряли чувства юмора и окрестили себя в этом наряде «биороботами».

Гражданские лица, руководившие работами в случае редкой необходимости выхода на крышу не облачались в свинцовые доспехи, зато их рабочая одежда вместе с нательным бельем тут же менялась на новую, а использованная отправлялась в радиоактивный мусор. Смею предположить, что одноразовое использование робы и нательного белья было гораздо эффективнее многоразового использования защитных доспехов.

Далеко не все работавшие в 1986 году на крыше 3-его энергоблока военнообязанные впоследствии умерли. Но своей жизнью они оказались обязаны вовсе не этой «защитной» экипировке, а скоротечностью работы на крыше. За пять 45 секундных выходов на крышу человек набирал свои виртуальные 25 бэр и уезжал домой. Все эти люди впоследствии по праву были награждены орденами «Мужества» — они герои.

Другое дело, что эффективность их работы оказалась не очень высокой. К концу 1986 года уровень радиации на крыше 3-его энергоблока ориентировочно снизился на 30 процентов. Впоследствии, в 1987 году, уже другим военнообязанным все так же самоотверженно пришлось продолжать расчищать крышу 3-его энергоблока от радиоактивного мусора.

К этому времени командование уже отказалось от «защитной» экипировки, ввиду ее не эффективности и снижения до «безопасного» уровня радиации на крыше. К тому же тяжеленная экипировка (до 30 кг.) мешала работать, в ней невозможно было даже наклониться. Поэтому в 1987 году люди собирали графит на крыше уже без этой «защитной» экипировки и не лопатами, а большей частью руками надежно «защищенными» брезентовыми рукавицами.

И, несмотря на то, что в 1987 году военнообязанные выходили на крышу уже не пять раз, а десятки раз, никому из них так и не удалось набрать больше 9-и с половиной рентген. Поэтому никто из работавших на крыше 3-его энергоблока в 1987 году оказался недостоин посмертно быть награжденным орденом «Мужества».

12

Со слов Президента общероссийской общественной организации Союз «Чернобыль» России Вячеслава Леонидовича Гришина, по приблизительным подсчетам на сегодняшний день из жизни ушел каждый пятый обладатель удостоверения участника ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Но по более точному подсчету из 350 человек, призванных Армавирским военкоматом в 1986–1990 годах на специальные сборы для выполнения правительственного задания, на сегодняшний день в живых уже нет 168 человек, то есть из жизни ушел каждый второй участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

Сегодня как аксиома принимается на веру работа каждого обладателя удостоверения участника непосредственно на самой Чернобыльской АЭС, в самой опасной зоне радиоактивного загрязнения. Но за полтора месяца работы в мае-июле 1987 года я не увидел на территории станции ни одного человека и ни одной машины, из более чем сотни других