– Кое-что, – отвечает он.

– Я тоже делаю фокусы.

– Правда? Карточные и всякие такие? – с интересом спрашивает Дэнни.

– Типа того.

У нее звонит телефон. Она секунду колеблется, а потом смотрит прямо в его разноцветные глаза:

– Так ты такой же ловкий, как твой отец?

С той же насмешливой улыбкой она поднимает руки, прижав запястья одно к другому, намекая на наручники. Дразнит. Но прежде чем он успевает ответить, она открывает свою «раскладушку» и начинает приглушенно, но быстро говорить на кантонском диалекте.

Дэнни захватывают эмоции. Радость от воспоминания об отце – но в то же время и смущение. У девчонки явное преимущество. Что она знает о папе?

Она снова смотрит на Дэнни, и ее глаза сверкают в темном зале «Летучей мыши». Затем она встает и, прижав телефон к уху, уходит за аквариум. Теперь она ничего не говорит, а только внимательно слушает.

Дэнни следит за ней, пытаясь понять что-нибудь по выражению ее лица, но вода в аквариуме все искажает. Он только замечает, что плечи ее напряжены, как будто она предчувствует, что вот-вот что-то случится. Рыбы мутят воду, и разглядеть что-то становится еще труднее. Дэнни рассеянно за ними наблюдает и невольно опять вспоминает отца, отчаянно бьющегося в камере с водой.

– Как ты думаешь, суп из пяти змей – это вкусно? – спрашивает майор, изучая меню. – Как там твоя тетя?

С их места через широкие окна ресторана прекрасно видно все, что происходит на улице. Лора наставила на Чоу видеокамеру, но что она говорит, не слышно – в зале слишком шумно.

Внезапно Дэнни застывает, совершенно забыв и про отца, и про Син-Син:

– Майор!

Человек в белом костюме широкой размашистой походкой проходит по улице и задевает Лору плечом. Одно точно рассчитаное движение – и через секунду он уже скрылся из виду.

Тут же раздается такой мощный раскат грома, что посетители ресторана чуть не подскакивают на месте.

– Madre mia![11] – говорит Замора. – Я постараюсь смешаться с толпой и проследить за ним.

Дэнни успевает подумать, что нелегко будет покрытому татуировками карлику слиться с толпой в Коулуне, как вдруг началось…

К ресторану подлетает мотоцикл. Потом еще один.

Оба останавливаются рядом с Лорой и Чоу, один из мотоциклистов что-то кричит им по-кантонски. И в то же самое время с другой стороны с ревом и визгом стремительно подъезжает, двигаясь задним ходом, черный «BMW». Шестеро молодых парней окружают Лору, хватают ее камеру, швыряют Чоу на землю – и все разом что-то кричат. Двое из них размахивают огромными ножами для разделки мяса, и лезвия сверкают в свете фонарей, когда бандиты заносят их над головой.

Замора и Дэнни уже спешат помочь Лоре и бегут через зал к выходу. Но двое посетителей встали из-за стола и преградили им путь. Один сразу вытаскивает из рукава длинный нож. Второй, с узким лицом, прилизанными и забранными в хвост волосами, одетый в хорошо сшитый костюм, сует руку в карман пиджака и что-то им кричит.

Дэнни пытается проскочить между ними, но первый хватает его за плечи и прижимает к колонне. В его руке сверкает нож. Дэнни уворачивается, и лезвие ударяет по штукатурке.

Снаружи слышно, как Лора кричит что есть мочи:

– Отпустите меня! У меня друзья в полиции!

Глаза майора Заморы темнеют. Он никому не позволит обижать Дэнни. Ни за что.

– Дэнни, я убью его! – кричит карлик. – Будет знать, как на тебя нападать!

Он хватает стул и с грохотом опускает его на голову человека с ножом. Стул разлетается в щепки, а бандит падает на пол как подкошенный, и на виске у него кровь. Хвостатый замирает с открытым ртом и не успевает ничего сделать – Замора бросается на него, размахивая обломками стула:

– Сейчас я тебе задам, amigo![12]

Раздается выстрел, но Замора, к счастью, не ранен. Он хватает Хвостатого и швыряет его через весь зал. Бандит перелетает через стол и с грохотом ударяется спиной об аквариум. Глаза у него закатились, и он обмяк на полу.

Зазубренные трещины расползаются по стеклу – Дэнни видит это как в замедленной съемке, – и вот оно разлетается вдребезги. Вода хлынула на пол, рыбки бьются среди осколков, хватая ртом воздух.

Пробравшись между опрокинутых стульев, Дэнни выбегает наконец на улицу и видит, как Лору заталкивают в машину. В отчаянии она извернулась и с силой дала одному из бандитов головой по зубам. Благодаря этому ей удается высунуться наружу и прокричать:

– Красный блокнот, Дэнни! Красный…

Бандиты заталкивают ее в машину, запрыгивают сами, захлопывают двери. Оставляя следы на асфальте, «BMW» резко стартует и, как напуганный зверь, уносится по улице. Дэнни бросается следом, но сзади подлетает мотоциклист и чуть не сбивает его с ног. В последнюю секунду Дэнни отскочил в сторону – упал на землю, перекатился и тотчас же вскочил на ноги.

Размахивая окровавленной ножкой стула, Замора выскочил из ресторана и теперь угрожающе смотрел на двух оставшихся головорезов. Они секунду раздумывали, а потом вскочили на второй мотоцикл и умчались, оставив за собой только клубы дыма.

И мистера Чоу нигде не видно.

– Caramba![13] – выдыхает Замора. – Кто-нибудь вызовет наконец полицию?

Дэнни смотрит, как «BMW» так резко сворачивает за угол, что задевает боком столб – в темноте сверкают посыпавшиеся искры. На секунду он видит лицо Лоры в заднем стекле. И все.

Тяжело дыша, Замора тоже смотрит им вслед:

– Не волнуйся, Дэнни. Все будет хорошо. Полиция разберется. По крайней мере, двоих из этих уродов мы поймали.

Дэнни глядит на карлика, и его глаза – и карий, и зеленый – горят огнем.

– Это я виноват!

– Дэнни, не говори глупостей.

Но он ощущает, как растет чувство вины:

– Да, это я виноват.

Начинается дождь. Первые редкие тяжелые капли шлепаются на пыльный асфальт, неуверенно стучат по крышам автомобилей. Но постепенно стук становится чаще, и вдруг начинается настоящий ливень.

Пока они ждут полицейских, дождь льет как из ведра, а над головой постоянно грохочет гром. Но Дэнни не обращает на это внимания. Отчаяние охватывает его, парализует, не дает дышать.

Ему знакомо это чувство – впервые оно появилось после пожара. В ту ночь вместо того чтобы убежать подальше, он едва добрался до края лагеря и забился в будку с реквизитом. Ну почему он не был вместе с ними! Может быть, он почуял бы дым, разбудил родителей, спас. Или потушил пламя. Но, говорят, это чувство вины знакомо любому, кто чудом выжил. «Я должен был погибнуть» – так, наверное, думает каждый. И после Берлина, когда первый шок прошел, чувство вины не покидало его долгие месяцы. Оно парализовало его, мешало разобраться в том, что происходило в последние недели в «Мистериуме». Оно заставляло его лежать на кровати и переживать из-за ерунды.