не простым отключением от реальности, а она нырнула в состояние просветления, видимо проверяя мои слова. — Прикольно.

— А что, только тебе можно? — Екатерина хоть и фыркнула, но прежнего негатива я у неё в голосе не услышал. — Ты действительно с товарищем Стравинским работаешь? Я хотела попасть в его группу, но не смогла.

— Он сейчас в Новосибирске, — я решил не вспоминать, что буквально десять минут назад тётушка только не плевалась в мою сторону. — Могу спросить, может он здесь тоже будет набирать группу. Мне не сложно.

— Буду тебе очень благодарна, — тётушка хотела выглядеть равнодушной, но глазки-то жадно сверкнули. Я в принципе, догадывался, что попасть к Архонту и консультанту ЦК не так просто, но, если даже дочери генерала армии, пусть даже в отставке, приходится искать пути, значит я сильно недооценил авторитетность Евдокима Капитоновича. — Если сатори работает именно так, то это отрывает большие перспективы.

— Ладно с перспективами твоими, — отмахнулся дед, — потом пообщаетесь. А то вам, учёным, дай волю, весь день будете из пустого в порожнее переливать. У нас сегодня праздник! Наш род стал сильнее! Крепче! Так что праздновать будем! Ну ка, Крися, дай-ка мне его рюмку! Пусть выпьет с нами настойки!

— Да сейчас! — Кристина Дмитриевна, тут же убрала стопку подальше. — Ваша бормотуха Архонта с ног свалить может, а мальчик всего лишь Разрядник. И ему шестнадцать только. Вон пусть вина выпьет немного. А ты, Семён, осторожней будь с незнакомыми напитками. Энергеты, конечно, к алкоголю более устойчивы, как и к другой отраве, но настойки энергонасыщенных трав с ног валят почище спирта. Хоть и пользу приносят. Ну мы с тобой об этом ещё поговорим. А сейчас действительно, давайте праздновать. Седьмое ноября, всё-таки.

Глава 5

Глава 5

— Сэмэн, вы таки ещё спите? — голос Иосифа Эмильевича в трубке был противно бодр и весел. — Как можно спать в такой прекрасный день? Обед на дворе, солнце давно встало.

— Если сидел с двумя Командорам и пачкой Мастеров да Кандидатов, почти до пяти утра, то ещё как можно, — я не собирался поддаваться на провокацию и открывать глаза. — А вы позвонили специально позлорадствовать или это изощрённая месть?

— Не то и не другое, — рассмеялся Цемель. — Если бы я хотел отомстить, то… впрочем не будем об этом. Придёт время и узнаете.

— Спасибо, обрадовали, — я не собирался обижаться на старика, — Так что случилось?

— Мне звонили из Союза Писателей. — сжалился надо мной Иосиф Эмильевич. — Прямо с утра восьмого ноября. Точнее они хотели позвонить тебе лично, но не смогли найти номер. Его нет в справочниках, как и номеров твоих родных, а домашний телефон не отвечает. Поэтому вышли на меня.

— И чего хотели? — я задал вопрос, а после почувствовал себя идиотом. — Это по вопросам вступления?

— Именно! — Цемель довольно хмыкнул. — Я же говорил они забегают. Но если после встречи с Василием Иосифовичем ещё могли выдержать паузу, показать, что они такие независимые, то после вчерашнего ждать больше некогда. А ещё до меня дошли очень интересные новости, что две твои песни уже записаны для Песни года. С высочайшего позволения, так сказать. Я поначалу думал, что это слухи, но в свете вчерашней публикации уверен, что это правда. Особенно когда мне звонят из Москвы знакомые, что очень хотели бы подружиться с молодым и талантливым поэтом.

— Скажите проще, им нужны песни. — я слегка поморщился, от всех эти словесных кружев. — И что много предлагают?

— А я как сказал? — ухмыльнулся импресарио, — А предлагают мало. Всего двести рублей.

— Мне кажется, вы слегка… — я перекатился по кровати и замер, подбирая слова. — эм… перекушали. Двести рублей! Это больше месячного оклада!

— Поверьте мне Сэмэн, это сущая мелочь, — отмахнулся Иосиф Эмильевич. — Стоит вашим песням прозвучать в эфире… думаю торговаться начнут с тысячи.

— Ну это вы хватили… — я от услышанной суммы даже проснулся, подскочив на кровати, но подумав, улёгся обратно. — Всем нужны хиты, да?

— Конечно! — Цемель был абсолютно в себе уверен. — Наши ребята уже вполне себе успешно работают в городе. Не знаю, видел ли ты вчера, но мы были на площадке у Речного, на Монументе и в Академгородке. Не площадь Ленина, конечно, но тем не менее. И уверяю, принимали их прекрасно. Ребят из «Рук» так и вовсе не хотели отпускать, им пришлось ещё одну программу отработать, благо кто-то там не приехал и удачно заткнули образовавшуюся дыру. И получили приглашение выступить на следующем культмассовом мероприятии.

— И это замечательно. — подытожил я. — Чем больше ребята мелькают перед зрителями, тем быстрее мы выйдем на более высокий уровень. Но я понял о чём вы. Без хороших песен ничего бы не получилось. Так что оставляю всё на вас. Уверен, вы наши песни дёшево не отдадите.

— Ваши песни, Семён, — продюсер явно хотел мне польстить, но я мог его понять. Сложно работать с подростком, особенно таким как я. Слишком непростая семья, непонятные связи в КГБ, да ещё интерес очень влиятельных персон. Лучше немного польстить, показав свою лояльность. Но в эту игру можно было играть вдвоём, к тому же я действительно был благодарен старому еврею.

— Наши, Иосиф Эмильевич, наши. — и я даже не кривил душой. — Без вашей, прямо скажем, неоценимой помощи, они вряд ли когда-нибудь увидели свет. Я бы просто махнул рукой, мне некогда заниматься продвижением и прочими вещами, которые не видны обычному человеку. Так что не прибедняйтесь, вы имеете такие же права на них, как и я. И может быть даже больше, поскольку мой вклад заканчивается на моменте как я отдаю вам тетрадку с текстами.

— Знали бы вы Сэмэн, что готовы люди отдать за такие тетрадки, — вздохнул Цемель, впрочем, от меня не скрылось, что ему похвала понравилась. — Думаю, мы достаточно похвалили друг друга, так что давайте к делу. Нас ждут к двенадцати. У тебя же возникло мысли идти одному?

— Кретинизмом вроде не страдаю, — усмехнулся я, — Соваться одному в эту банку с пауками? Нет уж, увольте. Так что в одиннадцать буду у вас, и двинемся вместе. Будете моим громоотводом.