9. НАУКАРАМ

II Aum Vidyaavaaridhaye namaha I Sarvavighnopashantaye namaha I Aum Ganeshaya namaha II

— Одного я не понимаю. Твой господин, он же был офицер, однако создается впечатление, будто он проводил дни, как ему заблагорассудится.

— Несколько раз его посылали во Мхов. Это было его единственное задание, не считая, конечно, ежедневных упражнений с сипаями. Каждое утро, кроме воскресения, когда проходила общая молитва для всех фиренги. Однако Бёртон-сахиб никогда не принимал участия, он не высоко ставил веру своих людей. Это меня удивляло. Его больше интересовали аарти, пятничная молитва, Шиваратри, урс. Очень странно. Я у него спрашивал потом, когда мне стало можно задавать ему вопросы, какие слуги обычно не задают своим господам, я спрашивал, отчего чужие молитвы для него ближе знакомых. Он ответил, что собственные обычаи для него — это суеверия, фокус-покус…

— Что-что?

— Пустые слова, янтру-мантру-ялаяля-тантру. Магия…

— Майя.

— Да, можно и так сказать. А чужие традиции привлекают, потому что он пока не видит их насквозь.

— Ему требовалось так много времени, чтобы распознать суть наших суеверий? Ты должен был привести его ко мне. Мантры — это камни, которые наши брахманы вынимают из своих ртов, а мы почтительно застываем, словно нам даруют нечто драгоценное. Замечал ли ты, что волшебники во время своих трюков раскачивают факелами, чтобы отвлечь наше внимание, в точности как священники при аарти. Те же уловки. Та же иллюзорность.

— Я не такой большой человек, как вы, я не могу потешаться над такими вещами.

— Я говорил серьезно.

— Ом айм клим хрим слим.

— Ты что, хочешь меня оскорбить?

— Нет, не за ту цену, которую вы требуете. Я не могу позволить себе оскорблений. Я продолжу рассказ, и не будем говорить о нас.

— Главное, не забывай оказывать уважение кому следует.

— Итак, полк был для него единственной обязанностью. Пока мы жили в Бароде, полк выступал лишь раз в год. Для защиты, то есть нет, для чествования махараджи во время Ганеш-чатурхи. Триста сипаев и офицеры маршировали ко дворцу в полном боевом облачении, вместе с музыкантами, которые тоже были частью полка. Они сопровождали процессию до реки Вишвамитры и играли изо всех сил, чтобы заглушать звуки колоколов, тазов и раковин. А когда махараджа скакал по мосту, они салютовали выстрелами. Выстрелы были самым громким событием праздника, все были чрезвычайно довольны.

— Хорошо, достаточно, я там бывал и знаю, как фиренги демонстрируют силу. Следовательно, твой господин располагал временем, он был любознателен, и ты нашел для него учителя. Очень достойного учителя, как мне кажется, человека большой учености.

— Лучшего учителя в Бароде. Под его руководством Бёртон-сахиб быстро овладел нашими языками. Через год он поехал в Бомбей и блестяще сдал экзамены по хинди и гуджарати. После этого он даже стал получать больше денег.

— Он тебе об этом рассказал? Про деньги? Значит, он и вправду сильно доверял тебе.

— В остальном мало что изменилось. Иногда он переводил в суде. Однако, зная его, я сомневаюсь, что он все переводил дословно. Большую часть дня он сидел дома. У него не было иных задач, кроме учения. Он был очень прилежен, он потел, как бык на маслобойне. Через год все повторилось, он вновь отправился на экзамены в Бомбей, на этот раз по маратхи и санскриту. И вновь сдал на отлично, и вернулся в Бароду, чтобы опять сидеть за письменным столом, пока я его обслуживал. Когда-нибудь у него кончатся языки, думал я. Он же был еще молод. Но вдруг на третий год нам пришлось покинуть Бароду. Неожиданно. Для меня это было сильным ударом. Очевидно, его начальники заметили, как мало у него работы. Бёртон-сахиба перевели, и это было самое плохое, что только могло случиться. В Синдх, в пустыню, на другой конец пустыни Тар.

— Подожди, подожди. Мы пока недостаточно знаем о времени в Бароде. Ты перескакиваешь. Нам важно узнать, как этот учитель… как его звали… Упаничче… как он учил Бёртон-сахиба.

— Какое отношение имеет этот учитель к моей работе? Зачем нам тратить на это время?

— Ведь ты его нашел, это не в последнюю очередь твоя заслуга, что ангреци так многому выучился.

— Учитель, Упаничче-сахиб, как я уже говорил, это был не просто обычный мунши. Он уверял, что Бёртон-сахиб не сможет говорить как гуджарати, пока не будет есть как гуджарати. Он убедил господина в том, что следует отказаться от мяса и есть больше овощей, орехов и фруктов, причем маленькие порции, а не привычные большие обеды. Он говорил, фиренги воображают, будто у них животы как у слонов. Бёртон-сахиб перенял эти чужие правила и просил меня дать соответствующие распоряжения повару, который был совсем не рад такому обороту, потому что очень гордился умением готовить несколько блюд из кухни фиренги.

— Я никогда еще не слышал, чтобы ангреци так много работал. Раньше, не знаю, помнишь ли ты об этом, раньше их называли «те, кому не нужно работать».

10. КТО СИДИТ СКАЛЕ ПОДОБНЫЙ

Наконец-то — задание, разбивающее будни, недельное оцепенение будней. Ему поручено сопровождать представителя Ост-Индской компании и в целости и сохранности доставить его во Мхов, где расположилась другая часть полка. Это было нетрудно. Главное выбраться из города, пока прохладно. Перед отъездом спутник помолился, это была одна из тех молитв, что создают впечатление, будто Господь Бог обязался охранять персонально этого подопечного. Человек не проронил ни слова о работе, возможно, на счету лицензионного торговца, доставлявшего опиум из Мальвы в Китай, было немало удачных сделок с совестью. Их путь лежал на восток, по направлению к реке Нармада. Слева протопало козье стадо. Они проехали деревню Келенпур. Затем Джамбуву, безводную реку. Как объяснить, что все реки женского рода? Точнее сказать, что все они — богини. Попытка Бёртона завязать разговор была удостоена презрительного взгляда. Недалеко от обочины какие-то беженцы с женщинами и детьми готовили на костре еду. Показался Дхабой, старый форт, где зодчего живьем замуровали в стену. Попутчик хрюкнул в ответ на эту историю. Это был дом с заколоченными дверьми и окнами. Бёртон оставил поиски подходящей темы для разговора. Впереди показалась горная гряда Виндхиа. Они переехали через Нармаду около Гарудешвара. Самая святая из всех рек, заметил Бёртон. Он не собирался мириться с молчанием. Кстати, знаете ли вы, что очищение от грехов на Ямуне длится семь дней, на Сарасвари — три, на Ганге — один, но одного лишь взгляда на Нармаду довольно, чтобы с тебя сняли все прегрешения. Изысканный миф, не правда ли? Помойная канава, сказал торговец опиумом. С очищающими качествами, возразил Бёртон. Торговец опиумом пришпорил лошадь. Бёртон быстро догнал его. Боюсь, вы не знаете дороги. А с нашим проводником вы вряд ли найдете общий язык. Он владеет лишь обрывочным хиндустани и единственной английской фразой — «так короче». Нахальство, буркнул торговец опиумом. И еще одна примечательная деталь о Ганге. Река очищает столько людей, что и сама становится нечистой. Раз в год она превращается в черную корову и отправляется к Нармаде, чтобы искупаться, кстати недалеко отсюда. Деревня называется… Держите себя в руках, уважаемый! Торговец опиумом впервые повысил голос. Да, вы правы, я рассыпаюсь в деталях. Гораздо важнее, когда корова выходит из воды, то она белая, абсолютно белая. Поразмыслите об этом на досуге. И Бёртон поскакал вперед.