* * *

Потянувшись, Мэл ощутила тяжелую руку у себя на животе, ее будто вдавили в кровать, еще и плечо болело от тяжести чье-то головы: — Это еще что такое? — повернув голову, увидела лежащего рядом Яна, уткнувшегося ей в плечо и нагло обхватывающего ее за талию. — Кажется, сказала же, что кровать моя.

— Сказала, но я устал, а кровать у меня лишь одна, так что я тут с краешку прикорнул, — не открывая глаз, промычал мужчина, но руку не убрал, да и голову тоже.

— А трогать меня значит можно? — возмутилась Мэл.

— Ты теплая и мягкая, и почему бы тебя не потрогать? — открывая один глаз, сказал Ян. — Твой кинжал готов, а это мой бонус, — рывок и его губы отпечатываются на ее щеке. — А это плата, за ночь.

— Вот как! Интересная плата, — огрызнулась Мэл, пытаясь вырваться из захвата.

— Мало? — хитро улыбаясь спросил, заглядывая ей в глаза спросил Ян, уже беря ее в захват рук и нависая над ней.

— Хорошо, отпусти, — уперлась ему в грудь Мэл.

— Строптивая, но мне нравится, ваша одержимость своей девственностью госпожа, — выпуская девушку и ложась на ее место, со смехом ответил Ян, смотря, как Мэл очищала себя магией, заплетала золотые волосы в косу и наливала себе чашку воды. — Эй, я согласен на договор, но с условием. И первое условие — я хочу тоже быть чистым.

— Как с тобой сложно, — вспыхнула Мэл, но взмахнула рукой, отправляя золотой мячик к застывшему мужчине на кровати. — И почему девственница? У меня, что на лбу написано — сколько и когда?

— Ну, я слышал про пророков, там разврат еще тот. А ты из моих рук вырывалась так, будто на раскаленной сковороде лежишь, — удовлетворенно осматривая себя после ее магии ответил кузнец.

Мэл улыбнулась, рассматривая кинжал, который лежал на столе на промасленной тряпке, хорошо отполированное лезвие, хорошо заточенное, острое, рукоятка деревянная, удобная и хорошо ложится в руку: — Я тебя знаю один день, это знаешь как первое свидание — а на первом свидании даже не целуются. А ты уже получил эту возможность.

— Отлично, пошли на второе, — подскочил с кровати кузнец.

— Второе еще надо заслужить, — остановила его Мэл, упершись ему в грудь ладошкой. Она услышала стук сильного, гордого сердца, легкое дыхание и захотелось почувствовать себя женщиной в его руках, даже глаза подняла, чтобы увидеть этот бешеный блеск в его глазах, увидеть его желание ею обладать, которое она видела в глазах Анн совсем недавно. Перед ней был мужчина, у которого в глазах было не только желание ею обладать, в его глазах было желание раскрыть перед ней свою душу. А он смотрел на нее и видел золото волос, фиалковые глаза и тонкая шейка, розовые губки, которые захотелось поцеловать, щеки, брови, носик — все у этой девушки было идеально. И сейчас сердце великана стремительно сжималось от тоски, страха, потому что она может ему отказать, а брать женщин силой он никогда не мог, да и не хотел. В силе можно найти покорность, но не любовь. А он хотел любви, хотел почувствовать этот вкус, желание. Эта женщина не была целомудренна, он это знал, но так было приятно ее подначивать, заставлять реагировать на его колкости. В его руках она действительно была мягкой и нежной, наблюдать как она спит, было верхом блаженства, хотелось целовать ее лоб, закрытые глаза, чуть подрагивающие ресницы, и поймать в плен язычок, который облизывал губки. И вот она стоит перед ним и рассматривает его лицо. И почему-то стало стыдно за растрепанный вид, и рука сама потянулась к голове, убирая волосы со лба на затылок, но почему-то в глазах стоящей перед ним девушки вспыхнула страсть от такого естественного движения.

— А ты смешной, когда смущаешься.

Ну, разве можно так издеваться над мужчиной: — Да, а так? — и ее резко перехватили за талию, развернули спиной к широкой груди и впились в ее шею, выбивая из девушки стон. — Так, я тоже смешной?

— Отпусти меня, — попросила Мэл, но руки не убрала и даже не попыталась вырваться из захвата. Ян уже почти простился с жизнью, только надеясь, что она его убьет сразу, не будет мучить долго, но девушка в его руках ничего не сделала, чтобы его остановить, лишь замерла.

— Я не могу, ты слишком сладкая, твоя кожа словно мед, у меня просто голову сносит от твоего запаха, от твоего тела. Прости меня, но нет, не отпущу, — шептал Ян, целуя ее маленькое ушко, отводя пальцами волосы с ее шеи и впиваясь губами в кожу, прикусывая ее и зализывая сразу. А Мэл пыталась устоять на каменном полу, она так старалась абстрагироваться от того, что с ней происходило, что совсем забыла, где она и с кем. И лишь ухватилась за его руку, удерживающую ее за талию, впиваясь ноготками. — Не могу больше, — застонал Ян и развернул девушку, обхватывая ее за щеки и впиваясь в ее губы, сминая их и заставляя раскрыться ее перед его напором. Чтобы удержаться на ногах Мэл пришлось ухватиться за его руки, ощущая под пальчиками силу и мощь, а внизу живота уже скапливалось желание. Правда желание и кузнеца она ощущала там же где-то в районе живота. Что уже было пугаться, они все равно уже не смогут остановиться. Да, она и сама этого, кажется, не хочет.

Я помню рыжеволосую княжну…

Ее раздевали медленно, смакуя каждую клеточку ее кожи, а она сходила с ума от нежности которой накрывало с каждой минутой все больше и больше. Кажется, горела каждая частичка кожи от горячих губ, от шершавых мозолистых ладоней, от легкой щетины, которая колола кожу и заставляла дрожать ее ноги, руки. Когда подкосились ноги, крепкие руки подхватили ее и легко уложили на кровать, накрывая своим телом и продолжая сладкую пытку, а Мэл сквозь мокрые ресницы уже молила чтобы ее взяли, чтобы она, наконец, смогла почувствовать всю мощь, всю силу, которая рвалась наружу сквозь объятия мужчины, который был так нежен и так боялся причинить вред, что совсем забыл о себе. Его каменный член упирался в ее живот и доставлял ему уже боль, а он продолжал гладить и целовать, прикусывать нежную кожу и тут же зализывать укусы, впивался в губы и тут же переходил к нежной шейке.

— Не мучай меня, — застонала она, перехватив его за длинные волосы и всматриваясь в глаза полные страсти.

— Прости, забылся, — простонал