– Ждите здесь, пока я не вернусь, – прошептал Тириан детям, – если мне ничего не удастся – бегите. – Затем он смело вышел на поляну, чтобы враг смог его увидеть. Заме­тив его, человек вздрогнул и вскочил на ноги: он испугался, что Тириан один из его начальников, и у него будут крупные неприятности из-за того, что он сидит на посту. Но до того, как он успел встать, Тириан упал перед ним на одно колено и сказал:

– Ты воин Тисрока, да живет он вечно? Радость моему сердцу встретить тебя среди этих зверей и дьяволов На-рнии. Дай мне руку, друг.

И раньше, чем тархистанский часовой понял, что про­изошло, его рука была крепко схвачена. В следующий мо­мент он уже стоял на коленях, и кинжал касался его шеи.

– Один звук и ты умрешь, – прошептал ему на ухо Тири­ан. – Скажи мне, где единорог, и ты останешься жив.

– Позади Хлева, о, мой господин, – заикаясь, проговорил несчастный.

– Хорошо, встань и веди меня туда.

Когда часовой поднялся, острие кинжала по-прежнему касалось его шеи: холодное и щекочущее острие немного сместилось; Тириан шел позади него, удобно устроив кин­жал под ухом. Трясясь от страха, часовой обогнул Хлев.

Несмотря на темноту, Тириан сразу увидел белый силуэт Алмаза.

– Тс-с. Ни звука, ни ржанья. Да, Алмаз, это я. Ты при­вязан?

– Они стреножили меня и привязали уздечкой к кольцу в стене Хлева, – послышался голос Алмаза.

– Стой здесь, часовой, спиной к стене. Так. Пожалуйста, Алмаз, направь свой рог в грудь тархистанцу.

– С удовольствием, сир, – ответил единорог.

– И если он двинется, пронзи ему сердце. – Тириан за не­сколько секунд перерезал веревки, а остатками их связал часового по рукам и ногам. Потом он заставил часового от­крыть рот, набил туда травы, подвязал подбородок так, что­бы тот не мог издать ни звука, и посадил спиной к стене.

– Я поступил с тобой немного жестоко, солдат, – сказал Тириан, – но это было необходимо. Если мы встретимся сно­ва, может быть, это тебе зачтется. Теперь, Алмаз, пойдем потихоньку.

Он обнял единорога левой рукой за шею, нагнулся и по­целовал его в нос, и оба очень обрадовались. Так тихо, как могли, они подошли туда, где Тириан оставил детей. Между деревьями было еще темнее; они приблизились к Юстэсу, а тот даже не заметил их.

– Все хорошо, – прошептал Тириан, – отличная ночная работа. Теперь к дому.

Они повернулись и прошли уже несколько шагов, когда Юстэс сказал: «Где ты, Поул?», но ответа не было. «Разве Джил не рядом с вами, сир?» – спросил он.

– Что? – сказал Тириан, – я думал, что она рядом с то­бой.

Это был ужасный момент, они не осмеливались кричать и шептали ее имя самым громким шепотом, но ответа не было.

– Она ушла, пока меня не было? – спросил Тириан.

– Я не видел и не слышал, как она ушла, – ответил Юс­тэс, – но я мог бы и не заметить. Она умеет двигаться тихо, как кошка. Вы же сами видели.

В этот момент вдалеке послышался барабанный бой. Еди­норог навострил уши и сказал: «Гномы».

– Вероломные гномы, может быть враги, а может быть и нет, – проворчал Тириан.

– И еще приближается кто-то, у кого есть копыта, – ска­зал Алмаз, – и он много ближе.

Двое людей и единорог замерли. Так много всего беспо­коило их, что они не знали, что делать. Звук копыт был уже совсем близко, и невидимый голос прошептал:

– Алло! Вы здесь?

Благодаренье Небесам, это была Джил.

– Где тебя черти носят? – разгнезанна прошептал Юстэс; он очень испугался за нее.

– В Хлеву, – с трудом проговорила Джил. Ей было трудно говорить, она давилась смехом.

– Ты думаешь, это смешно, – проворчал Юстэс. – Я могу сказать только…

– Вы нашли Алмаза, сир? – спросила Джил.

– Да, он здесь. А с тобой что за зверь?

– Это он, – сказала Джил. – Но пойдемте к дому, пока ни­кто не проснулся, – и она снова подавилась смешком.

Остальные мгновенно повиновались, ведь они и так слишком долго задержались в этом страшном месте. А бара­баны гномов слышались все ближе. Они шли на юг уже не­сколько минут, когда Юстэс спросил:

– Ты сказала «он»? Что ты имеешь в виду?

– Фальшивый Аслан, – ответила Джил.

– Что? – воскликнул Тириан. – Где ты была? Что ты сде­лала?

– Ну, сир, – сказала Джил, – когда я увидела, что вы по­валили часового, я подумала, что было бы неплохо заглянуть внутрь Хлева и посмотреть, что там на самом деле. И я поползла. Открыть засов было легче легкого. Конечно, внутри было очень темно и пахло как в любом хлеву. По­том я зажгла спичку и – поверите ли – там не было никого, кроме старого ослика, у которого к спине была привязана львиная шкура. Я вытащила нож и сказала ему, что он пой­дет со мной. Правда, можно было и не угрожать ножом. Он сыт по горло этим хлевом и готов уйти, не так ли, дорогой Недотепа?

– О, Боже! Черт меня подери! – сказал Юстэс. – Я сердил­ся на тебя еще минуту назад. Я думал, ты бросила нас. Но согласитесь… Я имею в виду, что она сделала совершенно роскошную вещь… Если бы она была мальчиком, ее бы по­святили в рыцари, правда, сир?

– Если бы она была мальчиком, – сказал Тириан, – ее бы высекли за нарушение приказа. – В темноте не было видно, как он сказал это: нахмурившись или с улыбкой. В следую­щую минуту раздался звон металла.

– Что вы делаете, сир? – резко спросила Джил.

– Вытаскиваю меч, чтобы отрубить голову проклятому ос­лу, – сказал Тириан ужасным голосом. – Стой спокойно, де­вочка.

– Не надо, я прошу вас, не надо, – сказала Джил, – вы не должны, это не его вина, это все Обезьян. Осел не виноват. Он просит прощения. Он прелестный ослик. Его зовут Не­дотепа, и я держу его за шею.

– Джил, – сказал Тириан, – ты храбрейшая и мудрейшая из всех моих подданных, но при этом самая дерзкая и не­покорная из них. Хорошо, пусть осел останется жив. Как ты можешь оправдать себя, осел?

– Я, сир? – раздался голос ослика. – Я прошу прощения, если я сделал что-нибудь неправильно. Обезьян сказал, что Аслан хочет, чтобы я оделся таким образом. Я думал, что он знает. Я не так умен, как он. Я сделал только это. Мне не слишком весело жилось в Хлеву. Я не знал, что делалось снаружи. Он выпускал меня только по ночам на одну мину­ту. Несколько дней подряд они даже забывали давать мне воду.

– Сир, – сказал Алмаз, – гномы все ближе и ближе. Хотим ли мы встретиться с ними?

Тириан на мгновенье задумался, а потом громко рассме­ялся. А затем он заговорил и на этот раз не шепотом.

– Клянусь Львом, – сказал он, – я становлюсь все глупее и глупее. Встретить их? Ну конечно же, мы должны встре­тить их. Мы их обязательно встретим. Мы теперь всех встретим. Мы покажем им этого осла, пусть посмотрят, кого они боялись и кому поклонялись. Мы расскажем им правду о подлой проделке Обезьяна. Его секрет выплыл наружу. События приняли другой оборот. Завтра мы повесим обезь­яну на самом высоком дереве вНарнии. Не надо больше го­ворить шепотом, прятаться и маскироваться. Где эти чест­нейшие гномы? У нас есть для них хорошие новости.