он снова схватился за браслет, словно тот жёг, — Прибыли, будем через две минуты!.. Всё, Сёмыч, давай из того, что есть!

— В чём утром был.

— Нормально. И свитер тот одень, с оленями! Уютно и по-домашнему, сразу не съедят.

До офиса пронеслись рысью, не успели открыть стеклянные двери, как внутри всё взорвалось приветственными визгами, хлопаньем и улюлюканьем.

Директорская дверь мгновенно распахнулась, и на пороге появилась Евгения Васильевна.

Она, оказывается, маленькая совсем, — успел подумать Петька.

Но глаза директрисы метали нешуточные молнии.

— Иван Андреевич! Зайди!

Дверь за начальством закрылась, а Петька остался, не зная, что ему теперь делать.

— Девочки, что же мы сидим! — воскликнула девушка, которая полдня назад разблокировала ему аккаунт, — Человек только с рейда, устал, наверное. Давайте чай пить? Меня, кстати, Марина зовут.

Вокруг радостно загомонили, соглашаясь и представляясь, чьи-то руки приобняли его за плечи, усадили в кресло, откуда ни возьмись появилась целая куча чашек, чайники, какие-то торты…

— А вас не заругают? — спросил Петька и покраснел, потому что прозвучало это ужасно глупо.

Но девушки ответили очень серьёзно, что нет, не заругают, и вообще у них уже рабочий день кончился, так что можно и чаю попить, — отвечали одновременно множество голосов, со всех сторон, и Петька чувствовал, что у него голова уже идёт кругом. Тут в гомоне девичьего щебетания он вдруг услышал:

— Ой, девочки, какой хорошенький, да? — и совсем бы стушевался, если бы сиреневая одуванчиковая дама не сказала:

— Мы и домой из-за вас не пошли. Кино смотрели, испереживались все.

— Какое кино? — удивился Петька.

Тут снова загомонили все хором, и из этой каши стало ясно, что за час до окончания рабочего дня директриса начала страшно ругаться, и сперва никто ничего не понял. Оказалось, что она собиралась на совещание каких-то начальников и перед уходом заглянула в стажёрский аккаунт — проверить, как идут дела, — ткнула в настройки и обнаружила, что новичок зашёл в локацию с высокоуровневыми зомби на ста процентах болевого.

Ладно, это понятно.

— А как вообще это происходит?

— Так это же стандартная функция поддержки, — Марина выразительно распахнула глаза, приподнимая красиво очерченные брови, — Во время выхода в локации для новичков включается видеоканал, и если что — экстренный выход или поддержка. Просто никто обычно не водит новеньких в закрытые квесты верхних уровней, — она смешно сморщила носик.

— А в чём разница?

— Тут просто всё. Закрытый квест — значит, как только он начинается, никто больше в локацию зайти не может. И покинуть её тоже нельзя, пока задача не выполнена либо не провалена. Связи нет, чтоб инфу не передавать ни в какую сторону.

— Понятно теперь, почему Женя Васильевна ругалась? — усмехнулась сиреневая, — Я от неё таких выражений года три уж не слышала.

— Ага, — поддержали её сразу несколько голосов, — И, главное, ей бежать надо…

— Ой, девочки, когда она сюда выскочила, как фурия, — рыженькая кудрявая администраторша прижала ладони к щекам, — Я думала, она взорвётся!..

— Ну и вот, — вполголоса на ухо произнесла Марина, — Она понеслась, а Свете поручила мониторить ситуацию. Светка как начала охать, мы тоже побежали смотреть. Так и болели за тебя всю дорогу.

Петька полуобернулся к ней, и Маринины глаза оказались совсем близко. Огромные, глубокие, густо-чайного цвета, и в их глубине, казалось, поблёскивали крошечные золотые искорки.

— Посидим сегодня в «Серпантине»? — предложила она совсем тихо.

— Я тут ничего не знаю, — Петька хотел пожать плечами, но на плече лежала её ладошка, и он не стал, чтобы не стряхнуть, — Кроме лифтов и столовой пока ничего не видел.

— Тогда в восемь в столовой? Покажу тебе наши достопримечательности.

— Давай.

— Ваня! Ты что, совсем охренел, что ли? Вывести пацана!.. Ладно, я понимаю, на десятке, ещё как-то!.. Но вот так!

Дрозд сидел в кресле, стараясь казаться максимально маленьким, безобидным и незаметным, а вокруг гневной гарпией металась Евгения Васильевна.

— Что ты молчишь⁈ А если бы случилось что⁈ Не успел мальчишка в вирт зайти — и сразу к психиатру⁈ Травма на всю жизнь!.. А нам⁈ Ты представляешь себе, какой был бы скандал! Какой козырь этим, — она с отвращением выплюнула слово, — естественникам! «Оставьте бедных детей в покое! Нужно иметь мужество принять свою судьбу!» С-с-суки!

Дрозд осторожно покосился на начальницу. Явно же чьи-то слова повторяет. Суки, натурально! Каждого бы такого защитника естественности на месяцок отправил бы в инвалидной койке поваляться.

Евгения Васильевна замолчала, но продолжала гневно мерять шагами кабинет. Ничего, пусть побегает, пар выпустит. За стеной был слышен весёлый девчачий галдёж. Дрозд усмехнулся: взяли девки Петьку в оборот, — но тут же спохватился и сделал покаянное лицо. Не дай Бог Женька заметит ухмылку, закипит по-новой.

Когда звук впечатывающихся в пол каблуков сделался поспокойнее, он осторожно спросил:

— Жень, а ты стату его не посмотрела?

Она ответила свирепым взглядом:

— Меня, знаешь ли, в первую очередь интересовали показатели эмоциональной стабильности!

Он смиренно вздохнул:

— И как они? В норме?

Евгения Васильевна подбежала к его креслу и зависла над ним маленькой гневной тучкой:

— Скажи спасибо! В норме!

— Так это ж здо́рово!

Она сжала маленькие кулачки:

— Я тебе щас как дам «здорово»! Ванька! Ещё раз что-нибудь такое выкинешь — я тебя лично, ты слышишь, лично задушу!

Дрозд осторожно поцеловал зависший у него перед носом кулачок:

— Твоих пальчиков не хватит для моей шеи.

— Одену форму бруксы, — сердито буркнула директриса.

Ну всё, похоже успокоилась.

— Я согласен! Жень, а давай стату посмотрим?

Евгения Васильевна уперла руки в бока, сложила брови домиком и безнадёжно вздохнула:

— Ванька, ты неисправим!

— Ага.

Она обошла стол и плюхнулась в своё директорское кресло. Пальчики деловито застучали по клавиатуре.

— Иди сюда.

Дрозд тоже обошёл стол, стараясь не свернуть расставленную вокруг ботанику в горшках, и завис у Евгении Васильевны за плечом.

— Ну, смотри.

— Так-так. Скорость вижу, неплохо.

— М-гм.

— О, в рывке как хорошо выросла. И ловкость.

— Подозреваю, это из-за сцены с деактиватором.

— Да, скорее всего. Выносливость… на копейки. Да там особо таких нагрузок не было. Зато наблюдательность хорошо подросла!

Евгения Васильевна подпёрла щёку рукой:

— Ты смотри, прямо игрой поцелованный. И наблюдателя заметил, и деактиватор на место воткнул.

— Справедливости ради, отметим, что на это целая команда из двадцати бойцов работала, не считая прекрасного меня.

— И, тем не менее, кому ещё в первый выход так везёт? И лидера этого в тоннеле, опять же, он уработал. Как это, кстати, ему вообще удалось, при такой разнице в уровнях?

Дрозд задумчиво потёр подбородок:

— Скорее всего, в точку критического повреждения попал. Ну-ка, шанс крита проверь, подрос?.. Ну вот, что я говорил!!

Она отмотала немного вниз:

— Болевой порог смотри. Восемнадцать.

— Да ну, не может быть! Три уровня?

— Ванька, а ты как думаешь, почему я тут икру мечу? Пацан ведь первоуровневый, а мы его к восьмидесяткам…

— Я надеюсь, ты девкам велела записи прохождения стереть?

— Ещё бы.

— Не послушают. Даже если стёрли, скорее всего, пока ты по совещаниям гуляла, эту запись несколько сотен людей посмотрели. Или тысяч. И скопировали.

— О, Господи.

— Да не кипишуй. Половина сразу не поверят, что новичок — уровня-то не видно. Ещё половина половины не поверят, что он на сотке. Остальные начнут в чём-нибудь да сомневаться. Срач в комментах предвижу до небес.

— А слухи? — с ужасом спросила Евгения Васильевна.

— А! Можно подумать, первый раз. Ну, побудет неделю новой звездой, — глаза у директрисы округлились, и Дрозд поспешил добавить бодрости, — А что? Пережил на сотке крик паникёрши, да ещё и в таком состоянии зомболидера уработал. На семьдесят девять уровней выше себя, ха! Кстати, полюбас у него уровень для зомбятника хорошо подрос. Сколько там?

— Семь, — слабым голосом ответила Евгения Васильевна.

— Ну вот! Орёл! А ещё, Женечка, в нашей песочнице многие начнут громко сомневаться в подлинности произошедшего. Начнут петь про постанову и прочее. И уровень стрессоустойчивости у нашего мальчика ещё подрастёт. Что там по стрессам, кстати?

Она задумчиво перелистнула страницу и Дрозд удивлённо присвистнул:

— Ты глянь, до тридцатки копейки остались! Почти два уровня! А ты говоришь «зря»!

Евгения Васильевна вдруг погрустнела:

— Не загоним пацана?

— Ну ты чего, мать-настоятельница? Люди до тридцатки лет по пять-по десять идут, а тут… Налицо явный талант. Мы ж не убивать его собрались, а поддерживать.

— Может, и правда, мы нашли его, а?

Дрозд