просто ликвидируют по-тихому. Устроят какую-нибудь автомобильную аварию, а в газетах напишут, мол, произошел с товарищем Менжинским несчастный случай, скорбим всей страной. И товарищ Ягода будет осчастливлен раньше времени, сев в это самое кресло, где сейчас лежит твоя задница. Ты и правда этого хочешь вместо того, чтобы наслаждаться своим высоким служебным положением, любить молодую жену и растить маленького сына? — припугнул я его.

А он снова возмутился:

— И что же это получается? Даже за медицинской помощью обратиться нельзя! Мне что, теперь жить придется всю жизнь с посторонним голосом в голове? И ладно бы, если бы был просто голос, а то уже и целая личность посторонняя возникла внутри! Нет, никогда не подумал бы, что могу настолько свихнуться!

— Да успокойся уже! Я же говорю, что плохого не сделаю и не посоветую. Слушайся меня, и все будет нормально. Прорвемся. Зато гарантирую, что теперь тебе никогда скучно не будет, — сказал я и затих.

Менжинский снова надел очки и наконец-то переключился на что-то другое. Из стопки недочитанной иностранной прессы он вынул немецкую «Иллюстрированную рабочую газету» («Arbeiter Illustrierte Zeitung») и сразу увидел там на первой полосе того самого Адольфа в довольно карикатурном виде, словно на рентгене, с желудком, наполненным большими монетами. Это привлекло внимание Вячеслава. Менжинский на какое-то время погрузился в чтение статьи, где речь как раз шла о росте влияния этого немецкого политика и о политических взглядах Адольфа. Ведь он, похоже, был просто помешан на том, что в начале двадцать первого века назвали конспирологией. Всюду вождю немецких национал-социалистов виделся ужасный международный еврейский заговор. Его просто преследовала навязчивая идея, что еврейские капиталисты и еврейский большевизм не только угрожают Германии, а стремятся к мировому господству, хотя, на самом деле, к мировому господству стремился он сам.

Прочитав статейку в немецкой газетенке, Менжинский мысленно произнес:

— А может быть, моя шизофрения не так уж и неправа? Посмотрим. Надо бы тщательнее изучить влияние этого субъекта на немецкую политику.

Глава 7

Внезапно дверь открылась. И в кабинет вошла темноволосая худощавая моложавая женщина в зеленом платье, в черном мужском пиджаке и в черных начищенных до блеска сапогах, больше похожих на офицерские, чем на женские. В руках она держала стопку каких-то бумаг. Спросила уже с порога:

— К вам можно, Вячеслав Рудольфович?

— Проходите, Эльза, — кивнул Менжинский своей секретарше, откладывая газету в сторону.

У Дзержинского секретарем служил мужчина, но, после смерти первого главного чекиста в конторе произошли некоторые кадровые перестановки. И в последнее время должность личного секретаря председателя ОГПУ занимала эта женщина. Биография у Эльзы имелась весьма специфическая. И я быстро просматривал воспоминания Вячеслава относительно нее.

Женщина незамужняя, детей нет. Родилась в 1891 году в Лифляндской губернии. Ее отец и мать из хуторских крестьян-единоличников. Семья не считалась бедной, во всяком случае, старшая дочь успешно окончила народное училище. Конечно, Эльза получила не слишком хорошее образование, но грамоту она все-таки освоила, к тому же, кроме родного латышского и русского, владела эстонским, а также польским и немецким языками. В партию девушка вступила в возрасте пятнадцати лет в Риге. За активное участие в революционных событиях она была арестована и провела в тюрьме несколько месяцев.

До 1915 года Эльза состояла под надзором полиции. Потом устроилась на завод в Петрограде учетчицей. В 1917-м принимала участие в штурме Зимнего дворца. В 1918 году по партийной линии назначена во Всероссийскую коллегию военных комиссаров, комиссаром Особого отряда. На службе в Особом отделе ВЧК состоит с 1919 года. В 1920-м ее назначили начальником Административно-организационного отдела Юго-Западного фронта. С 1922 года она получила должность заместителя начальника Подольской ГубЧК. В 1925-м возвращена в Центральный аппарат на должность помощника начальника Информационного отдела. А на должности личного секретаря самого Председателя ОГПУ эта Эльза служит не так давно, всего несколько месяцев.

До того, как попасть на нынешнюю кабинетную должность, женщина прошла суровый боевой путь. Во время гражданской войны она, как комиссар Особого отряда, лично руководила конфискацией продовольствия у крестьян и проводила карательные рейды против белых и против махновцев, а также занималась фильтрационными мероприятиями после освобождения населенных пунктов от врагов революции Красной Армией. В личном деле содержалась информация, что Эльза умела метко стрелять из револьвера Нагана и из пистолета Маузера, и лично пристрелила, находясь на службе, нескольких белогвардейцев.

Боевые товарищи характеризовали ее, как бесстрашную, умную и хитрую чекистку. Но вот порядочность этой опасной и беспощадной женщины в личных отношениях была под большим вопросом. Столь стремительную карьеру она сделала еще и потому, что имела свойство близко сходиться со своими непосредственными начальниками там, куда получала назначения. И крупные зеленые глаза Эльзы недвусмысленно намекали на ее скрытую страстность. Теперь она была любовницей Менжинского и не стыдилась этого.

Подойдя к большому письменному столу, она положила бумаги, сказав:

— Вот, Вячеслав Рудольфович, здесь документы, подготовленные вам на подпись.

А потом Эльза, как ни в чем не бывало, обошла стол, и, высоко задрав подол платья, уселась прямо перед Менжинским на столешницу, покрытую зеленым сукном. Под платьем на ней красовался бежевый кружевной поясок для чулок и сами чулки. Довольно грубые, светло-коричневые и совсем не капроновые, они уходили внутрь сапог. А вот трусиков на ней не оказалось. Похоже, что секретарша давно привыкла обходиться без нижнего белья.

— Я соскучилась, — просто сказала она и раздвинула ноги.

— Ты сошла с ума, Эльза! А вдруг сейчас сюда кто-нибудь войдет! — разнервничался Менжинский, сразу перейдя на «ты».

— Не войдут. Я заперла дверь приемной, — улыбнулась она, обнажив желтоватые зубы, пропитанные никотином.

От этой женщины больше всего пахло как раз не духами, хотя ими тоже, а куревом и страстью. Мне было понятно, что эта Эльза — настоящий солдат в юбке и явно роковая особа. Я бы сам в своей прошлой жизни крепко подумал, прежде чем заводить интрижку на работе с подобной тигрицей. Но, Менжинский не выдержал и взял ее прямо на письменном столе, как она того и хотела. Добившись своего, женщина на какое-то время замерла в руках начальника, отдавшись страсти, а потом, когда телодвижения закончились, подтерлась промокашкой, опустила подол платья и, встав рядом с начальственным креслом, попросила закурить.

Менжинский потянулся к ящику стола, чтобы выдать Эльзе папиросы и спички, но в этот момент любовное упражнение отозвалось резкой болью у него в позвоночнике. Причем, схватило так, что ни согнуться, ни разогнуться.