На страницах «Обещания на рассвете» Гари рассказывает, что в десять лет перенес подряд две опасные болезни: скарлатину и нефрит, от которых едва не умер.

Однако в медицинской карте лейтенанта Ромена Гари де Касева, составленной врачом группы «Лотарингия» Бернаром Берко, не значится ни скарлатина, ни нефрит. В графе перенесенных заболеваний указана только ангина, которой Гари болел в феврале 1938 года, находясь на авиабазе в Салон-де-Прованс.

Действительно ли маленького Романа осматривали немецкие специалисты, приглашенные в Вильно? В учетной книге консьержа дома на Велке Погулянке, 16 есть записи о поездке Мины и Романа в Италию и пребывании в Бордигере в период между 25 марта и 28 апреля 1925 года.

Они уехали туда за несколько дней до рождения сводной сестры Романа Валентины, дочери молодой Фриды Боярской, о которой Гари никогда никому не говорил прямо. Дорога от Вильно до знаменитого итальянского курорта Бордигера стоила немалых денег, и уже тот факт, что Мина с сыном туда поехали, доказывает, что семья на тот момент располагала довольно большими средствами. Гари почти не рассказывал об этой поездке, упоминая разве что о том, какое незабываемое впечатление произвело на него море. То самое море, которое он вновь увидит три года спустя, в августе 1928-го, в поезде в Сен-Ремо. Вероятно, дело в том, что на первое путешествие наложился болезненный разрыв родителей. Вернувшись из Италии, Мина с Романом прожили в Вильно не больше трех месяцев. 12 августа 1925 года она забрала сына и села на поезд до Свечан.

В «Обещании на рассвете» Гари пишет, что, уезжая навсегда из Вильно, он нес в своем сердце воспоминание о любви к Валентине, девчонке, придумывавшей для него тысячи ужасных испытаний. Он посвятил ей рассказ «Я ем галошу», который с незначительными изменениями затем включил в «Обещание». Французы во время Второй мировой войны называли галошами высокие башмаки из очень грубой кожи на деревянной подошве; в польском языке это слово обозначало то же, что и в русском. Гари утверждал, что в доказательство любви к Валентине съел свою галошу по ее требованию. И хотя речь шла о польской галоше, подобное всё равно выглядит вымыслом.

Всё становится яснее, когда узнаешь, что Валентина — его сводная сестра и ей тайно посвящена целая глава «Обещания на рассвете»: в 1942 году она попала в гетто Вильно (Шавнер Гас, дом 3/5, кв. 10), а в сентябре 1943-го была депортирована в лагерь Клуга, где и погибла вместе с матерью и братом Павлом.

Как уже говорилось, в своих автобиографических произведениях Ромен Гари ничего не говорит о Свечанах, умалчивая, в частности, что там у него жили бабушка с дедушкой.

Город Свечаны был одним из старейших еврейских поселений в Литве, расположенный среди густых лесов, рек и озер. Евреи поселились здесь в XVI веке. Сам город и его окрестности принадлежали знатному польскому роду Потоцких, чей замок, окруженный парком, находился от него в двух километрах.

Более половины населения Свечан были евреями. Впоследствии многие из них эмигрировали в США и страны Центральной Европы, спасаясь от погромов, проводимых царской полицией после провала революции 1905 года.

Улицы города были мощеными. На главной площади располагался рынок, при котором была коновязь с многочисленными поилками. Особенно бойкая торговля шла в лавочках на первом этаже деревянных домов, окружавших площадь. В рыночные дни суконщики раскладывали товар на прилавках у дверей, а сделки заключались в харчевнях и лавках на Лилсуф Гас, куда крестьяне ходили за водкой. Торговцы овощами и мясники располагались со своими деревянными столами неподалеку от церкви. Местные рыбаки охрипшими голосами зазывали покупателей и размахивали карпами и сельдями. Бедные крестьяне подозрительно, но с вожделением разглядывали выставленный на продажу товар. Больше всего покупателей было там, где продавали коней. Ожидали своей грустной участи напуганные барашки и телята. Под ногами у носильщиков всегда бегали оборванные дети в кепках, из-под которых торчали длинные пейсы. Толпы нищих и убогих в лохмотьях ждали цедаки[14] — куска хлеба или целого обеда — от более удачливых сородичей. По вечерам площадь пустела, провожая пьяных крестьян на постоялый двор, а богатых путешественников — в удобный гостиничный номер.

По берегам судоходных рек, по которым сплавляли лес, стояли мельницы. Город стал довольно крупным лишь потому, что через него проходила железнодорожная линия Вильно — Санкт-Петербург.

Дед Ромена Гари — Иосиф Овчинский, правоверный иудей, красавец-муж-чина с роскошной бородой, жил в добротном доме на улице Новосвечанской и торговал зерном. В «Псевдо» Гари пишет, что его дед болел туберкулезом. Это подтверждается свидетельством Блюмы Каца, одного из пяти жителей Свечан, переживших геноцид: он вспоминает, что Иосиф умер именно от туберкулеза в 1941 году, незадолго до прихода немцев. Бабка Ромена Гари, Гитель, крепко сбитая темноволосая женщина, была убита фашистами. Некоторые из членов семейного рода Овчинских похоронены на огромном, очень старом еврейском кладбище Свечан.

В Свечанах у Мины было по крайней мере два брата и сестра: Ривка, которая родилась в 1886 году, а в 1914-м вышла в Вильно замуж за Боруха, младшего брата Арье-Лейба, и Борух-Авраам, родившийся на год позже Мины, 6 апреля 1890 года, в Конске, польском городке в 130 километрах к юго-западу от Варшавы. За жизнь Борух не раз менял имя в зависимости от обстоятельств, оставляя неизменной лишь первую букву. В Вильно Боруху пришлось сменить имя на Бориса, а в Варшаве, куда он уехал учиться на юридическом факультете, стал Болеславом. Под последним именем он фигурирует в списке 1945 года, в котором перечислены евреи Кракова. В бумагах Ромена Гари сохранилась его фотография, на обороте которой написано: «Мой дядя, брат моей мамы, варшавский адвокат Борис Овчинский. 1949–1950».

В «Псевдо» Гари пишет от имени «дяди Макута»: «Их было шестеро: два брата и четыре сестры, в том числе мать дяди Макута…». Дальше он говорит, что одна из сестер, Леа, если верить немногим документам, оставшимся с тех времен у жителей Свечан, лишилась рассудка, потому что в семнадцать лет в свою первую брачную ночь заразилась сифилисом от мужа. Другую сестру, Ольгу, во время массовых гонений на литовских евреев в 1915 году якобы изнасиловали казаки.

По словам Поля Павловича, у Мины был еще брат Мотик (на идиш — Моше), который погиб в 1905 году в русско-японской войне.

Более подробных сведений не сохранилось — архивы еврейских общин были практически полностью уничтожены фашистами.