положил руку мне на живот и прижал к грузовику.

Мое сердце забилось сильнее, когда я запрокинула голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты уже насытилась или как? — холодно спросил он.

— Что? — с тревогой прошептала я.

— Значит, такова твоя игра? — потребовал он ответа все еще ледяным тоном.

— Моя… игра?

— Прекрати нести чушь, Элиза. Какого хрена?

Я уставилась на него снизу вверх.

— Я не знаю. Я не женщина, — продолжал он. — Знаю только разные причины, по которым мужчина идет в бар одни. Причина, по которой я пришел вчера в «Дом», — не та, чем все обернулось в итоге. Но полагаю, есть одна причина, по которой и мужчины и женщины ходят в бар одни. Так это она? Ты отправилась найти себе член. Нашла его, насытилась, теперь закончила с этим?

Я почувствовала, как мои глаза расширились.

— Ты мне ничего не должна, — продолжил он. — Мне было хорошо, так что я не жалуюсь. Но утоли мое любопытство. Какого хрена?

— Я никогда… никогда… — я замолчала, не зная, была ли я оскорблена, обижена, зла или все вместе.

— Ты никогда, что? — рявкнул он.

— Это, — сказала я, взмахнув рукой в сторону дома.

Его густые брови сошлись вместе.

— Пытаешься сказать мне, что была девственницей?

— Конечно, нет, — быстро ответила я.

— Тогда, что? — настаивал он.

— Не знакомилась, — сказала я.

— Ты никогда не знакомилась, — заявил он, давая понять, что не верит мне.

— Ну, я знакомилась, но не так. Ну, знаешь, как это сделали мы. Я не знакомилась с парнем, чтобы потом уйти с ним, а потом, ну… делать все, что мы делали дальше.

Он сердито посмотрел на меня.

— Я не знаю правил, — выпалила я.

Сердитый взгляд дрогнул, когда он спросил:

— Правил?

— Я не знаю, как себя вести. Что делать. В смысле, что делать, когда связь на одну ночь явно подходит к концу?

— Господи, — прошептал он, теперь уставившись на меня так, будто никогда в жизни не видел женщину.

— Я… там… ты был… ты стал… — я запнулась, затем сменила тему. — Это не похоже на свидание, чтобы узнать друг друга. С этим я знаю, что делать. Но я не знаю, что делать с интрижкой.

— Хочешь немного просвещу? — спросил он.

По выражению его лица я поняла, что мне не очень этого хочется.

И все же, осторожно кивнула, — единственный ответ, который я могла дать из-за выражения его лица.

Я ошибалась, этот нахмуренный лоб с такими густыми бровями мог выглядеть пугающе.

— Когда мужчина, которого ты превосходно трахнула четыре раза, открывается достаточно, чтобы сказать тебе, что у него тяжелые времена, потому что в этот день, тремя годами ранее, умер его отец, и именно по этой причине он накануне вечером отправился в бар, чтобы немного выпить, ты не сразу начинаешь избавляться от него, чтобы продолжить свой день.

— О, боже, — прошептала я.

— Вот именно, — выпалил он в ответ.

— Я не знала, — мягко заметила я (и, надо сказать, осторожно, так как то выражение все еще не покидало его лица).

— И это твое оправдание? — спросил он.

— Эм… нет. Но, в свою защиту…

— У тебя никогда не было связи на одну ночь и ты не знаешь правил, — закончил он за меня.

Сейчас это прозвучало совершенно слабым оправданием.

Я поджала губы.

Он изучал меня несколько секунд, прежде чем спросить:

— Господи Иисусе, ты, правда, никогда раньше не цепляла парня и не трахалась с ним?

Я медленно покачала головой.

— Ты ханжа, — заявил он.

— Ну, не в последнее время, но, гм… да, — подтвердила я. — Понимаешь, кто-то должен был кормить собак и приезжать на машине за мамой и сестрой, когда они попадали в ситуации и, э-э… другие вещи. Хотя, все шло своим чередом и казалось естественным, до определенного момента, как я уже сказала, у меня никогда такого не было, но ты уже об этом слышал.

— Почему я зол на тебя и все еще хочу смеяться до упаду? — с любопытством спросил он.

— Потому что я веду себя как идиотка? — спросила я в ответ.

— Да, поэтому, — согласился он.

Я замолчала.

Джонни не нарушил молчания.

Я не могла вынести тишины и выпалила:

— Как я тебе уже говорила, я умею готовить, не хочу хвастаться, но, на самом деле, я очень хороша в этом. Так что, чтобы загладить свое поведение идиотки, если хочешь, можешь отвезти меня к моей машине, и я разберусь с делами и приготовлю тебе ужин, а позже ты заглянешь ко мне. Познакомишься с детками. Я тебя накормлю, а потом, может быть, сделаю что-нибудь еще, ну, знаешь, чтобы… загладить вину за то, что я была идиоткой, когда у тебя был тяжелый день.

— Так ты говоришь, что накормишь меня, познакомишь со своими питомцами, а потом оттрахаешь до потери сознания.

По спине пробежала знакомая дрожь и, не отрывая взгляда от его горла, я пробормотала:

— Что-то вроде этого.

— Из.

Я посмотрела ему в глаза.

— У меня есть традиция на сегодняшний вечер, которую мне нужно сделать одному. Но завтра я приеду.

Сердце пропустило удар, и мои губы сложились в слово:

— Правда?

Он снова обхватил меня за талию, оттащил от грузовика, открыл дверцу, и после того, как я забралась внутрь, бросил мне свой телефон.

От неожиданности я чуть его не уронила, но все же поймала, пока Джонни говорил:

— Код: восемь, девять, один, два. Забей свой номер. Позвони мне. Забей мой номер себе. Позже я тебе позвоню.

Затем он захлопнул дверцу и начал обходить капот.

Я не знала, чем он зарабатывал на жизнь.

Но я знала код его телефона.

Я склонила голову к экрану, прилагая титанические усилия, чтобы не улыбнуться так широко, что лицо треснет.

Джонни сел рядом со мной, завел мотор, и я оторвалась от занесения своего номера в его телефон, чтобы уловить, как он положил руку на спинку моего сиденья, чтобы сдать назад и развернуться по широкой дуге на огромном пространстве возле дома.

Затем Джонни Гэмбл повез нас к моей машине.

Мы уже далеко отъехали по грунтовой дороге, я закончила с обменом контактами на наших телефонах и тихо сказала, не глядя на него:

— Прости, что так сильно облажалась за завтраком.

— Не волнуйся, — ответил он.

— Я потеряла маму, так что знаю…

Его пальцы крепко сжали мое колено, и он прервал меня.

— Выбрось это из головы. Единственное, о чем я хочу, чтобы ты думала, — это чем будешь кормить меня завтра вечером и что собираешься дать мне после.

— Тебе нравятся куриные энчиладас?

— Ага.

— А