сопротивление.  Кроме того, к тому времени большинство дуротригов  должны будут собраться в крепости на холме. Я понимаю, что многие из них пробираются туда, пытаясь ускорить ее завершение до того, как мы нападем. Глупцы.

Фигул слегка кивнул головой, не убежденный заверениями легата, но не желающий рисковать еще больше, раздражая его нажимом на больную точку.  Ясно, что Целер больше не даст ему солдат, и продолжать разговор было бы бесполезно: -  Где мне найти Магадубна,  господин?

-  Он в палатке моего телохранителя. Один из моих писарей пошлет за ним. Я распоряжусь, чтобы он немедленно явился в твою палатку. Теперь, если это все. . .?  -  Фигул кивнул, и Целер тонко ему улыбнулась.  – Свободен!

Фигул отсалютовал легату, повернулся и вышел из палатки, полный  опасений по поводу своей задачи. До сих пор в своей военной карьере ему удавалось избегать ответственности, довольствуясь своей участью заместителя командира, предпочитая компанию простых легионеров группе  старших офицеров. Теперь внезапно на него было возложено бремя командования, и его тяжесть, когда он возвращался в свою палатку, ощущалась на его плечах как пара тяжелых походных хомутов. Успех или провал предстоящего задания полностью зависел от него и от того, сможет ли он проявить себя хорошим командиром и  бесстрашным солдатом. Ради  своих людей и заключенных в деревне  Фигул знал, что он не может позволить себе потерпеть неудачу.

Глава шестая

-  Полная чепуха, если вы меня спросите, -  проворчал Рулл, когда Фигул присоединился к нему возле палаток центурии. Промежуток в шестьдесят футов отделял аккуратно расставленные палатки от крепостного вала, расстояние было тщательно измерено, чтобы убедиться, что люди в походном лагере находятся вне досягаемости любых снарядов, брошенных противником. За часовыми у главных ворот Фигул почти ничего не видел, кроме безмолвной сплошной черноты.

-  Нам не следует заключать сделки с британцами, -  продолжал Рулл. -  Это зерно для нас, а не для какого-то деревенского вождя.

-  Что бы ты предлагаешь, Рулл?

- Атаковать их! -  Он ударил кулаком по ладони. -  Бить их всем, что у нас есть. И пленных не брать.

Фигул провел языком по зубам, прежде чем сверкнул зубастой ухмылкой:  -  Это хорошая мысль, я ей воспользуюсь. Но у них наши ребята. Они могут казнить их в любой момент. Менее рискованно дать им то, что они хотят.

-  Боюсь, вы ошибаетесь, господин. Единственная причина, по которой мы не разрушаем деревню, это то, что так выгодно легату.

- Почему?

-  Подумайте об этом, господин, -  сказал он, постукивая себя по носу. - Легат возвращает заключенных в Рим, получает все аплодисменты и вызывает улыбки на лицах греческих вольноотпущенников, управляющих императорским дворцом. Это все, что волнует Целера. Его не беспокоит, что, ведя переговоры с врагом и давая ему зерно, мы побуждаем его и дальше похищать наших солдат. В следующий раз ими можем оказаться мы.

Фигул вытянул шею к небу, разглядывая тонкие клочья тумана, скрывающиеся над побережьем: -  Я полагаю, могло быть и хуже.

- Ой? -  лаконично заметил Рулл. -  Как вы догадались об этом?

-  По крайней мере, дождя нет. Боги погоды благоволят нам.

-  Опять это знаменитое галльское чувство юмора, -  с усмешкой заметил Рулл.

Фигул улыбнулся в ответ:  - Забери его у меня. Когда ты растешь в Лютеции, ты не можешь относиться к жизни слишком серьезно. Мой народ -  наполовину полные амфоры.

Рулл хмыкнул, и Фигул обратил внимание на легионеров, стоящих в шеренгу перед палаткой. Как только он покинул штаб-квартиру  легата, он рассказал Руллу о задании, поручив ему собрать солдат центурии, которые были в более-менее  лучшей физической форме -  людей, все еще способных держать меч и пройти дюжину или больше миль, даже после напряжения дневной битвы. Теперь Фигул всматривался в лица стоявших перед ним легионеров и с удивлением заметил, что лишь горстка мужчин, выбранных для этого задания, были ветеранами со шрамами. Годы войны в Британии опустошили ряды армии. Большинство людей, стоявших перед ним, были молодыми солдатами, недавно попавшие в Шестую центурию  и провинцию.  Многие были моложе самого Фигула; и хотя ему был всего двадцать один год, он с болью осознавал, что его опыт сделал его одним из ветеранов центурии. Он узнал большинство лиц, хотя большинство было ему не знакомы, так как у него еще не было времени пообщаться с каждым рядовым.

Его взгляд остановился на одном из солдат, стоявшем в конце строя. У мужчины была густая борода, и его крепкое тело слегка качалось на месте. Судя по остекленевшему взгляду, мужчина был пьян. Фигул подошел к нему.

- Ты. Твое имя.

-  Секст Порций Блез, -  пробормотал солдат. Он отсалютовал наполовину комично, наполовину жалко. Громко рыгнув,  он вытер рот тыльной стороной ладони. Фигул стиснул зубы, при виде пьяного легионера в его венах вскипела ярость.  Глядя на Блеза,  Фигул смутно припоминал, что видел его лицо раньше, но никак не мог вспомнить где.

-  Ты пьян, -  сказал он.

Блез протестующе поднял руки: -  Я немного выпил после ужина, -  защищаясь, ответил он. -  Это все.

-  Для тебя «господин», -  резко ответил Фигул, сжимая руку в кулак. -  Я временно исполняю обязанности центуриона, так что ты будешь обращаться ко мне «господин», как и любой другой человек в этой центурии. Понятно?

Блез притворно поклонился:  - Мои скромные извинения, …  господин.

Внезапно Фигул вспомнил, где он раньше видел этого человека. Он сжал челюсти в ярости:  - Это ты …

Блез ухмыльнулся: -  Что еще,  господин?

Фигул подошел ближе и ткнул пальцем в грудь мужчины:  -  Я думаю, что узнал тебя. Помнишь, греческую таверну В Калеве. Ты тот ублюдок, который обманул меня в кости! Я хочу вернуть свои деньги!

В остекленевших глазах легионера мелькнуло озарение.  Блез быстро успокоился и блеснул слабой улыбкой:  -  Простите меня, господин, но боюсь, вы ошибаетесь. Уверяю вас, я никого не обманывал…  Никогда.

-  Я проиграл двадцать партий подряд, -  прогремел Фигул.  - Никто не настолько несчастен. Ты должен мне сто пятьдесят сестерциев.

Блез застыл в улыбке: -  Что я могу сказать,  господин? Я честно выиграл эти деньги. Когда дело доходит до костей, мне везет.  Я не обманывал. Он положил руку на сердце и добавил: - Клянусь могилой моей матери.

-  Твоя мать была шлюхой! -  пошутил тощий солдат рядом с