Ладно, проснулся и проснулся. Чего уж теперь.

— Видите, что вы наделали? — сердито сказала женщина. — Разбудили прежде времени больного человека. А ведь я могла бы ему помочь.

Интересные дела. Орала во весь голос она, а разбудил, значит, я? Я даже дар речи утратил от возмущения. Но поскольку не привык оставлять клевету без ответа, адресовал белокурой знахарке самый убийственный из своего дежурного набора тяжёлых взглядов. Обычно он производит на окружающих столь сокрушительный эффект, что мне же потом приходится их утешать.

Однако леди бровью не повела. И глаза отводить не стала. Смотрела на меня с такой несокрушимой, почти вызывающей твёрдостью, какую можно встретить только у робких от природы людей, однажды пообещавших себе стать храбрецами. Или хотя бы казаться таковыми, чего бы это ни стоило.

И тогда я её наконец узнал.

— Айса, ну надо же! Ничего себе поворот!

Она не дрогнула. Только к вызывающей твёрдости взора прибавилась надменность, граничащая с отчаянием. Холодно сказала:

— Сожалею, но вы обознались. Это не моё имя.

— Точно, — согласился я. — Леди Шимора Тек. Просто в ту пору, когда мы познакомились, ты называла себя Айсой. А имя «Шимора» терпеть не могла.

И только договорив, вспомнил наконец, как сейчас выгляжу: глубокий старик с квадратной челюстью, раскосыми глазами и крючковатым носом. Сам же себя так разукрасил перед выходом, а теперь удивляюсь, что знакомые не кидаются мне на шею с восторженным воплем: «Привет!»

Вернуть себе обычный облик — дело нехитрое. Ну, то есть, как и любой другой магический трюк, оно перестаёт казаться хитрым после первой тысячи мучительных попыток. Моя тысяча давным-давно осталась позади. Однако перевоплощаться посреди улицы, сколь бы безлюдной она ни была, мне совсем не хотелось. Всем хороши нынешние времена, вернувшие повседневную магию на улицы столицы Соединённого Королевства, однако теперь приходится учитывать, что любое дерево, каждый брошенный без присмотра амобилер, всякий фонарный столб могут внезапно оказаться репортёром «Королевского голоса», или, того хуже, «Суеты Ехо» — молодым, амбициозным, настырным и, в довершение ко всем бедам, достаточно способным колдуном, чтобы вызнать у пережившего Смутные Времена в качестве Младшего Магистра какого-нибудь мятежного Ордена деда секретный старинный фокус и не полениться его разучить ради бесконечного счастья подсмотреть, как лихо я изменяю облик. А потом раззвонить об этом всему Соединённому Королевству, лишив граждан покоя и подарив им блаженную возможность вглядываться в лицо всякого прохожего, прикидывая: а вдруг это сэр Макс вышел погулять и сейчас кааааааак напрыгнет! И, вероятно, съест, чего ещё от меня ждать.

Поэтому избавляться от чужого лица я не стал. А просто перешёл на Безмолвную речь: «Я — сэр Макс. Временно изменил внешность, вот и всё».

Безмолвная речь в этом смысле удивительно удобная штука — чей бы голос ни зазвучал у тебя в голове, сразу понимаешь, кому он принадлежит. Захочешь — не перепутаешь. Ну, то есть, мне рассказывали о мастерах говорить от чужого имени, но таких даже в Эпоху Орденов было исчезающе мало, и свои дела они, конечно, держали в секрете, да так успешно, что теперь никто и не верит в подобную возможность.

Так что Айса могла не сомневаться: я — это я. Самое время обрадоваться встрече.

Но она совсем не обрадовалась. Только ещё больше помрачнела. Сухо откликнулась: «Вот оно как».

А вслух сказала:

— Тогда мне вероятно следует официально вас уведомить, что моя персональная лицензия даёт мне право на неограниченное использование Очевидной магии. Следовательно, ничего противозаконного я не совершила. Жаль вас разочаровывать, но это так.

Наградила меня почти нераспознаваемым намёком на торжествующую улыбку, развернулась и пошла прочь.

Странно. Расстались-то мы друзьями. Ну, насколько вообще можно расстаться друзьями с человеком, которого ты сперва ловил, потом допрашивал и наконец лично вывез за пределы Угуланда — в изгнание, согласно приговору[6].

Тем не менее, мы тогда неплохо поладили. Мне понравилась компания юных колдунов-самоучек, которой верховодила Айса. Ребята мечтали возродить романтическую эпоху Орденов — как они её себе представляли. Ну и заодно прославиться на весь Мир в качестве новых мятежных Магистров. Дурацкое желание, но для подростков практически неизбежное, глупо было бы их за это упрекать.

Строго говоря, на совести этой компании было только одно настоящее преступление: ребята раздобыли заклинание, позволяющее присваивать чужую силу, и успешно его применили, увеличив собственное могущество за счёт нескольких удалившихся от дел стариков. Остальные их выходки были вполне невинны: пляски на потолке, дома, летающие по воздуху, изготовление возбуждающих зелий по древним рецептам и прочее очаровательное мелкое хулиганство, сейчас за такое даже не штрафуют.

Я принял их судьбу так близко к сердцу, что убедил Джуффина предоставить юным преступникам выбор между ссылкой и комфортабельной отсидкой в Королевской Тюрьме Холоми, а потом битый час уговаривал Айсу решиться на изгнание. Искушал её очарованием неизвестности, сулил золотые горы удивительных открытий и небывалых чудес — не гарантированных, конечно, но вполне вероятных. На меня иногда находит такой романтический стих, и уж тогда кто не спрятался, я не виноват: даром убеждения природа меня не обделила, кого хочешь разума лишу. Временно, конечно. Но кому от этого легче.

Айса и сама хотела отправиться на поиски приключений, просто очень боялась. Обычное чувство для человека, оказавшегося на пороге полной неизвестности. Мне это было понятно, как мало кому. Все самые разумные поступки в своей жизни я совершил, преодолевая точно такой же панический страх. Испытывать его — обычное дело для человека с воображением, однако на то и дана нам воля, чтобы не позволять страху влиять на наши решения. Заставить его заткнуться трудно, но вполне возможно, а то где бы я сейчас был.

В итоге, я её убедил; остальные принимали решение сами. Четверо несостоявшихся «новых Великих Магистров» со всеми удобствами расположились в Королевской тюрьме Холоми, а четверо отправились покорять Мир. Я сам довёз их до границы с графством Шимара, пожелал удачи и выдал тысячу корон на дорогу — для меня несущественная потеря, а им пригодится, так я тогда рассуждал. И сожалел только о том, что не могу сделать для ребят больше. Например, составить им компанию, хотя бы на первое время. Но о такой продолжительной отлучке со службы тогда и речи не шло.

Десятилетнее изгнание завершилось для этой четвёрки досрочной амнистией — сразу после принятия поправок к Кодексу Хрембера, отменивших прежний строгий запрет на использование Очевидной магии. Я слышал, что сэр Джуффин Халли, чья слабость к талантливой молодёжи не знает границ, этому весьма поспособствовал. И даже лично выхлопотал для них лицензии на применение магии без ограничений, специально предназначенные для самых способных колдунов. Теоретически, бывшим осуждённым такое не полагается, но когда это Джуффина волновали подобные пустяки.