Аркадьевич, — согласился Романов и добавил, — хотя здесь были разные причины. Не суть, не будем сейчас об этом спорить.

Главное, не они были лучше, а мы хуже. Почему Запад так гордился наличием жвачки и стирального порошка в отличие от нас, сермяжных? Стали мы жить чуть лучше, а они чуть хуже и псеввдоидеологии враз и не стало. Она вся рассыпалась на бекон и гигиенические прокладки.

И все, уже нет никакой сытой западной жизни и тот же народ, который рвался на Запад, теперь так же рвется, но уже оттуда.

Отсюда такой момент — пользуясь счастливой для нас обстановкой, надо хотя бы в нашей стране сделать господствующей идеологией свою концепцию, чтобы она стержнем скрепила все сферы жизни государства и общества.

Какую?

Главное здесь в этот настоящий противостоящий момент — резкое противостояние нашего образа в пику чужеземному, в первую очередь, западному образу жизни и вычленение своего родного. Только не сталинизм — там уж через чур все вылеплено примитивно. Как вам славянофильство в разрезе XXI века, не подойдет?

Ларионов откровенно почесался:

— В бытность свою студентом немного ознакомился и даже сдал на «четверку» философию. Что-то мне она тогда показалась дубоватой. Государство, религия, народ… Пройдет ли сейчас? Люди сейчас образованные, несмотря на возрождение православной церкви в первой половине XXI века, религия уже не господствующая сила, а темнота не довлеет над обществом.

— Ты, Алексей Антонович, наверняка, имеешь в виду не славянофильство, а теорию официальной народности, — догадался Романов, — так ту еще середине XIX столетия в пух и прах разнесли наши же, дай памяти, государственники. И потом, почем мы должны слепо отталкиваться от реалий той эпохи? Идеологическую концепцию возьмем, но наложим на свой XXI век. Учтем современные реалии. Главное, взять ведущий стержень концепции, а остальное мы дополним.

Тут ведь такие нюансы:

— Во-первых, не надо выделять из этой концепции самые примитивные и неудачные моменты, как это особенно делают политические критиканы. Либералы уже оскомину проели славянофильскими портянками крестьян. Но ведь были и умные мысли о различии отношений между народом и государством, о специфике российского населения, о разных психологиях Востока и Запада, и о преобладающем влиянии государства у нас, и общества у них. В конце концов, экономика, политика, даже география и демография у нас разные. Так почему не будет расходится?

— А отсюда, во-вторых, обязательно учитывать реалии XXI века, как теоретические аспекты, так и чисто практические. Резко и без промедления убирать все положения славянофильства, которые не подходят для нашего века или совсем были негодны. Или те сюжеты, которые не выдержали испытанием времени. Можно назвать это концепцию неослаянофильство, или слапянофильм XXI века. Не суть.

Имейте в виду, господа, я совсем не классический славянофил, как ученый и историк высшего уровня вижу концептуальные недостатки этой концепции. Но в условиях нашего времени, на мой взгляд славянофильство будет наиболее хорошим. Сначала для отторжения от Запада, а потом консолидации всего нашего. Ведь уже почти век говорят, при чем как у нас, так и у них о Русском мире. Давайте же, оформим это официально и громко скажем — есть не только России, но есть и русский Мир!

Он утвердительно посмотрел на собеседников. Те, судя по внешнем виду, в общем-то были не против, но, не будучи специалистами, влазить в детали не хотели. Знали, что Романов, являясь доктором исторических наук все равно будет первым.

Дмитрий Сергеевич досадливо помолчал, подождал и сдался. В конце концов они не гуманитарные ученые из его президентского аппарата. Самое главное, он для себя сформулировал и до конца понял суть предлагаемой идеологии. И хватит.

Ту либеральную глупость, которую западники старались втюрится в российское общество, в рамках государства надо растереть и забыть. Рядовые россияне могут еще придумывать, что угодно, от гомофильства до порно, но российские чиновники обязаны быть славянофилами. Большая точка, больше поэтому говорить совершенно не о чем!

Глава 3

Он сильно и твердо заговорил о другом, но таком же близком и почти родном, о чем весьма много думал, лежа на больничной койке. Раз уже поговорили о разумной голове государства — идеологии, то сам бог велел продолжить о насущном теле оного же — об экономике.

— В экономической сфере, точнее в финансовой, я предлагаю провести давно уже назревшую реформу золотого стандарта, — пошел Романов к следующей реформе, — ведь еще в начале ХХ века граф Витте говорил о золотом стандарте. Полтора века прошло, а воз и поныне там. перед соотечественниками стыдно.

— Так, — насторожился Ларионов, понимая, что в любом случае он, как премьер — министр, и будет основным исполнителем этого преобразования, сложного и тяжелого. И, быть может, он и будет отвечать за него в случае неудачи.

Идеология — это такая вещь, как воздух, она вроде бы есть и в то же время ее нет. Экономика — это более реальная вещь. Хотя и здесь тоже и конь не валялся. Даже финансовой сфере. Сколько уж копий поломали, а все кажется неоправданно мало. Сам Ларионов считал, что в это сфере лучшая реформа в этой сфере — это ничегонеделание. Ибо все равно только палки поломаем и грязью замараемся. Но попробуй это скажи президенту. Уложит в ту же грязь и размажет ровным слоем. Ибо даже премьер-министр видел по официальной документации, что ой как пора!

— Обсасывать проблему не буду, — пояснил Романов, — и так понемногу все знаете. С пессимистическими или оптимистическим оценками в качестве вывода. В качестве резюме…

Все мы видим, что к настоящему времени доллар принципиально и весьма сильно падает вместе со всей американской системой экономики. Радует нас это или печалит. На ее место объективно устремились сразу несколько национальных валют — китайский юань, индийская рупия, да даже египетский фунт. Ибо свято место пусто не бывает, а мировая валюта в наш век глобализации должна быть. Все пока означенные денежные единицы слабые, с неинициативными авторами и несильными позициями. Сдается мне, в обозримом будущем они стратегическими противниками доллару при всем при том не будут. Хотя бы два — три десятилетия. Потом другое дело. Но для нас это в далеком будущем, а в настоящей реальности остается посмотреть на новую сильную валюту — российский золотой рубль. Мнения?

— Э — э, — тотчас же заполнил паузу известной фразой глава правительства, подумал и усомнился: — а рубль выдержит такую тяжелую нагрузку? Не сломаем мы его ненароком?