– Полагаю, не вы.

Она ничего не ответила.

– Без него, без этой камеры вашей карьере конец, – сказал я. – Вы его финансировали. Защищали. А потом, когда устройство наконец-то заработало…

– Он меня предал, – прошептала Моника.

Ее взгляд был далеко не приятным. Мне пришло в голову, что, если мы действительно разыщем мистера Разона, я, возможно, сперва напущу на него Джей Си. Ведь Джей Си захочет его пристрелить, а вот Моника разорвет бедолагу на части.

– Что ж, – саркастично заметила Айви, – хорошо, что мы выбрали отдаленный город. Если бы нам пришлось искать Разона в крупном городском центре – доме трех основных религий, одном из самых популярных туристических направлений в мире, – это было бы действительно трудно.

Я слабо улыбнулся. Мы вышли из аэропорта, и один из двух головорезов-охранников Моники отправился искать машины, которые ее компания заказала для нас.

Во второй половине полета я почти не изучал арабский. Вместо этого думал о Сандре. Толку от таких размышлений было маловато.

Айви озабоченно наблюдала за мной. Иногда в ней просыпался материнский инстинкт. Кальяни подошла к каким-то людям неподалеку и прислушалась к их разговору на иврите.

– Ах, Израиль… – проговорил Джей Си, подходя к нам. – Я всегда хотел сюда приехать, просто чтобы проверить, смогу ли проскользнуть мимо охраны. Она у них лучшая в мире, знаешь ли.

На плече у него была черная сумка из грубого полотна, которую я не узнал.

– Это что такое?

– Карабин М4А1, – сказал Джей Си. – С прикрепленным передовым боевым оптическим прицелом и гранатометом М203.

– Но…

– У меня здесь есть связи, – тихо прибавил он. – «Морской котик» – это на всю жизнь.

Подъехали машины, и водители сильно растерялись оттого, почему четыре человека настаивали на двух машинах. Конечно, на самом деле мы едва поместились. Я сел в первую с Моникой, Тобиасом и Айви, которой пришлось втиснуться на заднее сиденье между Моникой и мной.

– Хочешь об этом поговорить? – тихо спросила Айви, пристегивая ремень безопасности.

– Не думаю, что мы ее найдем, даже с помощью фотографии, – сказал я. – Сандра умеет избегать ненужного внимания, и след давно остыл.

Моника вопросительно посмотрела на меня, явно решив, что я разговариваю с ней. Но ничего не сказала, вспомнив, кто ее спутник.

– Знаешь, а ведь наверняка у нее была веская причина уйти, – заметила Айви. – Мы не знаем всего.

– Веская причина? Которая объясняет, почему за десять лет она ни разу с нами не связалась?

– Возможно, – сказала Айви.

Я промолчал.

– Ты же не начнешь нас терять, верно? – спросила она. – Аспекты не начнут исчезать? Меняться?

«Превращаться в нечто кошмарное». Об этом не стоило упоминать.

– Это больше не повторится, – сказал я. – Теперь я контролирую ситуацию.

Айви все еще скучала по Джастину и Игнасио. Честно говоря, я тоже.

– И… эта охота за Сандрой, – добавила Айви. – Дело только в твоей привязанности к ней или в чем-то другом?

– А о чем еще может идти речь?

– Это она научила тебя контролировать свой разум. – Айви отвернулась. – Только не говори мне, что ты никогда не задавался этим вопросом. Может, она хранит еще какие-то секреты. Возможно, у нее есть… лекарство.

– Не глупи. Мне нравится, как обстоят дела.

Айви не ответила, но я увидел, как Тобиас смотрит на меня в зеркало заднего вида. Изучает меня. Оценивает мою искренность.

На самом деле я и сам в ней сомневался.

А потом мы долго ехали в город – аэропорт от него далеко, ближе к Тель-Авиву. Дорога была живописная, и, въехав в современную часть Иерусалима, наши машины миновали несколько парков вдоль одной стороны дороги. Когда мы приблизились к месту назначения, Тобиас указал на Башню Давида, камни которой несли на себе тяжесть невообразимого времени. За Яффскими воротами последовала поездка по лабиринту улиц Старого города. Она прошла без приключений, не считая того, что мы чуть не задавили где-то так семнадцать туристов. Когда машины остановились, все высыпали наружу, в море болтающих туристов и благочестивых паломников.

У самой церкви не было парковки, поэтому пришлось идти по переулкам и улицам добрых пять минут, прежде чем мы добрались до места. В конце концов священное строение предстало перед нами. Формой напоминающее ящик, оно имело древний, простой фасад с двумя большими арочными окнами на стене, обращенной к нам.

– Храм Гроба Господня, – сказал Тобиас. – По преданию, он стоит на том самом месте, где был распят Иисус из Назарета, а также включает в себя место Его погребения. Это удивительное сооружение изначально представляло собой два здания, построенные в четвертом веке по приказу Константина Великого. Оно заменило собой храм Афродиты, который простоял тут примерно двести лет.

– Спасибо, Википедия, – проворчал Джей Си, вскидывая на плечо штурмовую винтовку. Он переоделся в военную форму.

– Соответствует ли предание истине, – спокойно продолжил Тобиас, сцепив руки за спиной, – и действительно ли здесь имели место означенные исторические события – вопрос до некоторой степени дискуссионный. Надо заметить, традиционное мировоззрение предлагает много удобных объяснений для разных нестыковок – включая, к примеру, доводы о том, что храм Афродиты был построен здесь для подавления ранних христианских богослужений, – было доказано, что планировка храма в том, что касается ключевых моментов, соответствует языческому святилищу. Кроме того, тот факт, что церковь находится в пределах городских стен, представляет собой отличный аргумент – ведь могила Иисуса теоретически должна располагаться за пределами города.

– Нам все равно, подлинное тут все или нет, – сказал я, проходя мимо Тобиаса. – Разон должен был сюда прийти. Это одно из самых очевидных мест – если не самое очевидное, – чтобы начать поиски. Моника, на пару слов, пожалуйста.

Она зашагала рядом со мной, а ее головорезы отправились проверить, нужны ли нам билеты, чтобы войти. Вокруг было очень много полиции, но, с другой стороны, храм находится на Западном берегу, и в последнее время было несколько угроз терактов.

– Что вам нужно? – спросила меня Моника.

– Камера выдает снимки немедленно? Она работает как цифровой фотоаппарат?

– Нет, она снимает только на пленку. Средний формат, без цифрового задника[4]. Разон на этом настоял.