горчил. Значит заварен неправильно. Надо, кстати, купить себе чайник.

— Ты же прошёл регистрацию, Илья? Я звонила Павлу Леонидовичу. Он обещал приехать и отвезти нас в интернат.

— Елизавета Андреевна, — оторвался я от праздника сомнительного чревоугодия, — Интернат? Вы думаете, мне стоит туда вернуться?

— Я не видела приказа о твоём переводе, Илья, — Елизавета включила строгую учительницу. Ей нужно ещё очки в роговой оправе и строгий костюмчик в обтяжку. — А пока такого приказа нет, и ты не достиг совершеннолетия — приют несёт за тебя ответственность. Перед государством, Илья. Это не шутки.

— Какие шутки, Елизавета Андреевна. Разве я похож на шутника? Закон есть закон.

Тем более что мне надо бы приглядеться, кто из преподавателей дал сигнал убийце. Хотя, несомненно, возвращаться в интернат не хотелось абсолютно. На вырученные деньги можно ведь и своё жильё снять. Где-нибудь неподалёку от этого кафе. Чай не заказывать, а вот ватрушки — каждый день лопать. Сказка.

— Как ваша машина? — спросил я у неё. — После стрельбы-то?

— Это машина Приюта, и, слава Христу, она застрахована, — она снова нахмурилась. — Это утро… Я не верю, что это всё было на самом деле. Но ты вёл себя так уверенно. Ты ведь… Ты убил того человека! Глазом не моргнул!

Да, и ты это засняла, Лиза.

— Либо я его, либо он тебя, Елизавета, — пожал плечами я, забросив удочку на «ты». — Выбор небольшой.

Она никак не отреагировала. Ага. Это хорошо. «Ты» проглочено. Готовимся к следующему этапу.

— Но как ты сумел? Твой дар пробудился только вчера вечером. После пробуждения люди неделями с кровати не встают. И обучение. Как ты догадался что нужно делать?

— Талант? — предположил я.

Она улыбнулась, потёрла переносицу, а потом с долгим вздохом откинулась на спинку.

— А кто из учителей был ночью в интернате? — спросил я. Знаю, что некоторые из преподавателей (и Лиза была одной из таких) расквартировывались вместе со всеми в приюте, в закрытом крыле во дворе. Но большинство жили за пределами интерната. Когда наступал вечер — парковку напротив заросших стен тревожили звуки двигателей и автомобили медленно выруливали на шоссе. Подальше от брошенных детей, поближе к собственным. Для кого-то жизни безродных подопечных были всего лишь работой.

И их нельзя винить.

— Что? — встряхнула она головой, не понимая. — В каком смысле?

— Я думаю, Елизавета, что стрелок на дороге ждал именно меня. Знал как я выгляжу. Когда поеду. Сомневаюсь, что он жил в том кольце дубов все эти годы. Поэтому хочу понять, кто мог его… Направить.

— О Боже, — она прикрыла рот в изумлении. — Боже… И правда…

— Вам всё понравилось? — у столика появился официант.

— Ватрушки просто изумительные, — поспешил поделиться я. — А чай ваш говно.

— Простите⁈ — опешил официант.

— Артемьев! — возмутилась Елизавета. — Простите его, пожалуйста.

— Я говорю: дерьмовый чай, — повторил я. — Скорее всего старый. В следующий раз постарайся лучше.

Я положил на стол щедрые чаевые.

— Бонусом за ватрушки, — подмигнул я официанту. Тот с широкой улыбкой смёл добычу со стола и сказал:

— Непременно постараюсь.

Едва он отошёл, я обернулся на учительницу:

— Итак, кто тогда ночевал? Кто знал, что зона закрыта и что закрыл её я? Дело ведь было почти ночью. Оставались только те, кто постоянно живёт в учительском крыле, плюс дежурные.

— Плюс обслуживающий персонал, — добавила Елизавета.

— Ай ты умница какая, — этих я даже упустил. Совершенно верно, и кроме преподавателей народу хватало. — Тогда всё ещё сложнее.

Она улыбнулась, но тут же посерьёзнела.

— Илья. Не вздумай так ко мне обращаться, когда рядом будет кто-то из школы, хорошо? Сейчас будем считать обстановку неформальной, но на территории приюта я твой учитель.

Я хмыкнул, с улыбкой глядя ей в глаза, но медленно кивнул.

— Спасибо, — ответила она и отвела взгляд. Зазвонил телефон, девушка схватила его будто спасательный круг.

— Павел Леонидович? Да… Да… Мы тут. Кафе «Любашина Радость». Да, ждём.

— Мне надо ненадолго отойти, — я поднялся из-за стола.

— Илья? — насторожилась Елизавета. — Не вздумай сбежать!

— От тебя — никогда, — я кивнул на магазин техники рядом с кафе. — Мне нужно во-о-он туда. Я быстро. Подожди меня здесь, если хочешь.

В магазине меня встретил скучающего вида парень немногим старше меня, но с видом прямо потомственного дворянина. Он с порога по-своему определил мои возможности и, не скрывая презрения, сказал:

— Уценкой не торгуем.

Я сдержался от того, чтобы не сунуть ему кулаком в нос.

— Как ты разговариваешь с дворянином? — вместо этого спросил я.

Он фыркнул:

— Дворянином? Ты себя в зеркало видел?

Резонно. Разумно. Обидно. Придётся вложиться в одежду. Ну, а пока… Я вытащил из кармана амулет, накинул его на шею. Консультант побледнел.

— Вы в телефонах так же как и в людях разбираетесь, Ипполит? — прочитал я его имя на бэйджике. — Если да, то позовите мне кого повыше званием. Мне нужна толковая техника, а не какая-нибудь итальянская поделка.

— Добрый день, господин! — рядом возник второй мужчина, оттесняя мигом поскучневшего помощника. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Есть новинка от МыУрал, и парочка неплохих персидских моделей, локализованных, конечно.

Он увлёк меня вглубь витрин, будто бы спасая нерадивого Ипполита.

В итоге я взял МыУрал. Продавец расписал его так, что просто захотелось и всё. Свои задачи: звонить и выходить в сеть он выполнял. Остальное, как я понял, надбавка за бренд и какие-то совсем непонятные мне навороты вроде камеры и мощности начинки. Не знаю, для чего это мне, но вдруг пригодится? Плюс теперь у меня был свой номер (оформили по паспорту, который, на счастье, перед поездкой в город мне выдала мрачная директриса). Цена за всё вышла триста девяносто девять рублей. Если учесть, что за ватрушки с чаем я отдал полтора рубля — сумма более чем приличная.

Эти бы деньги да на снаряжение…

Но информация правит миром, и до этого момента у меня доступа к ней не было вообще. Теперь всё станет иначе! Сегодня мне ведь ещё и регистрационные данные выдали в администрации, для доступа к информации по тем же зонам в округе. А это что? Правильно. Сила и деньги.

Ну и, конечно же, спасение мира от Пожирателя, о котором тут и не слышал никто.

Я вышел из магазина как раз когда к тротуару подъехал голубой «Москвич» Павла Леонидовича, и уже через минуту наш автомобиль покатил по зелёным улицам Пушкинских Гор в сторону интерната.

Домой…

Меня аж передёрнуло.

У того самого кольца дубов я попросил остановиться. Павел Леонидович — полненький, лысоватый врач со смешной острой бородкой и в пенсне — остановился неохотно, и только после навязчивой просьбы