– Не думаю. Ты же сама говоришь, что тебе плохо становится, когда ты подумаешь, что их там нет. А если мы отсюда уйдем, и весь этот мир свернется?

– Как же это может быть? Мы сидим на песке, вода рядом, вон люди ходят. Как это всего этого нет?

– Не знаю. Мы с тобой не менялись, а мир вокруг нас стал совсем другим. Не находишь, что это странно? А, может быть, это мы с тобой изменились. Да настолько, что мир нам другим представился.

– И сестры появились, которых раньше не было?

– И сестры! Я не знаю, как это может быть, но это гораздо проще представить, чем то, что существуют два мира, а мы между ними ходим.

– А что сложного? Ты когда в самолет садишься, а потом из него выходишь, совсем в другие условия попадаешь.

– Да! Но я в другое место прилетаю. А здесь все то же, но совсем другое. Я, между прочим, не меньше твоего здесь страдаю. Но если мне скажут, что все это исчезнет без нас, я не знаю, что я буду делать.

– То есть, ты возвращаться не хочешь?

Женя стала ждать ответа. А Гриша молчал.

– Я одна пойду. Это, кстати, как говорится, всех устроит. И мир этот никуда не денется (ты же останешься), и я вернусь к себе.

– Как же ты пойдешь?

– С Валерой посоветуюсь.

Женя встала и пошла по песку от воды. Гриша долго сидел и бросал камешки, а потом вскочил и бегом кинулся догонять Женю.

***

Валеры нигде не было. Ребята отправились искать наставников, чтобы спросить о нем.

– Он умер, – сообщил им Сергей Александрович.

Ребята растерялись:

– Как же так?

Сергей Александрович подумал, что понимает растерянность детей, приписав ее общему взгляду на смерть как на удел только очень старых людей. Но ведь Валера еще не был настолько стар.

– Вы знаете, какое у него было сердце! – очень неопределенно добавил Сергей Александрович, – это случилось совершенно внезапно для всех.

Дальше разговор не пошел, ни ребята, ни Сергей Александрович не решились обсуждать что-то еще и, простившись разошлись. Наставник только напомнил им, что ему будет нужно будет наведаться к ним на следующей неделе.

Как совсем недавно, Гриша с Женей стали бесцельно бродить по территории исправительного центра. Потом они уселись на скамейку, на которой общались прежде с Валерой.

– Что там? Посмотри! – Женя указала на горку земли между розовых кустов.

– Крот.

– Слишком много для крота!

Женя кинулась к горке и разбросала ее. Под землей оказался полиэтиленовый пакет с вложенной в него бумагой. Это было письмо Валеры, написанное, как и все, что делал этот человек, излишне высокопарно.

«Сильна как смерть любовь! В моем случае любовь сильнее смерти. И хотя это не мои слова, мало к кому они относятся в такой степени. Когда-то я не умер, вероятно, потому что сильно любил. В новом мире я получил возможность связать свою новую жизнь с моей возлюбленной. Возлюбленная моя здесь оказалась прекрасной девушкой с добрым и верным сердцем. Но я любил не это милое создание, а доступную всем грехам и всем желающим мужчинам девку. Как нестерпимо тоскливо наблюдать благообразную личность! Все годы здесь я жил надеждой вернуться и хотя бы встретить ее, мою любовь, причинившую мне столько страданий. Она (как это удивительно!) интересовала меня только будучи причиной этих страданий. Но годы шли, все больше разделяя нас. Еще недавно я надеялся, что окажись я в том мире, я смог бы разглядеть даже в безобразной старухе, черты милого мне лица. Ваш приход напомнил мне, что все возможное время вышло. Кто бы мог вынести такое? Я не могу. Я ухожу добровольно. В моей жизни были несколько дней, ради которых стоило прийти на свет. Жаль только, не на этот, хотя и здесь жизнь могла быть невероятно интересной.

Когда вы будете, читать это письмо, мои милые друзья (а я нисколько в этом не сомневаюсь, ведь смотрим на окружающее одинаково, совсем не так как другие, значит, и бугорок привлечет ваше внимание), вы, наверно, будете злиться на меня за то, что я не рассказал, как вы сможете вернуться. Клянусь вам, я не знаю! Но я рассчитываю помочь вам: когда вы прочтете это письмо и будете знать о моем добровольном уходе, попросите наставников указать мою могилу. Если они не смогут, это будет означать что возвращение возможно именно тем же путем, каким мы попали сюда. А если моя могила будет существовать, посещайте ее хоть иногда, ведь у меня совсем нет близких. Как и у вас».

– Ты дочитала?! – Гриша едва мог говорить, так он волновался. Женя кивнула в ответ. С трудом удерживая себя, чтобы не побежать, ребята направились к Сергею Александровичу.

Сергей Александрович явно затруднился с ответом, обдумывал его, когда ребята попросили указать им могилу Валеры.

– Это очень странно, но после его смерти, тело Валеры будто испарилось. Могилы нет. Вы что-то об этом знаете? – насторожился Сергей Александрович. Но ребята, ничего не ответив, кинулись бежать. Воспитательная колония располагалась рядом с железнодорожной станцией Удельная. От платформы как раз отходила электричка, в которую Гриша с Женей успели заскочить. Никакого заранее заготовленного плана не было, но разве нужен план, когда и так все ясно? От электрички они сломя голову бежали до дачи, где схватили по лопате и кинулись дальше к лисьей норе. Раскопав ее, ребята отправились по подземному ходу и скоро выползли на поверхность земли через углубление, укрытое огромной еловой веткой.

В лесу пахло осенью, земля была усыпана влажными листьями, рядом на поваленных стволах деревьев росли опята. Ребята не могли стоять, говорить. Они сели прямо на землю.

– Письмо Валеры у тебя? – спросила Женя.

Гриша протянул пакет с письмом. Женя достала из кармана фотографию, на которой она была вместе с младшими сестрами. Она долго рассматривала ее, словно пытаясь прочно запечатать их лица у себя в памяти. Наглядевшись, она поцеловала изображения сестер, положила фото в пакет, бросила его в раскопанный ход и засыпала землей, загребая ее голыми руками.

Домой ребята вернулись уже поздно вечером. Но этому не так удивились, как их испачканной одежде. Ведь отсутствовали они всего несколько часов.