– Она не хотела вам навредить, – попыталась Ника оправдать мать. Но как можно оправдать такое? Вздохнула и решительно сказала: – Я приношу вам извинения, Всеволод Платонович. Я понятия не имею, как маме это удалось, ведь она не хакер и даже не программист. Обычная женщина, которая в интернете знает лишь, как открыть соцсеть. Даже на её работе программисты всегда делают крюк через этаж, на котором сидит мама, чтобы включить ей пилот. Если они этого не сделают, то она полдня будет терроризировать компьютерный отдел тем, что у неё сломался монитор.

– Я понял, – прервал её Гордеев и отвернулся. – И выслушал ваши извинения. Это всё?

– Нет. – Вероника подскочила. Стараясь поймать взгляд босса, она шагнула к Гордееву и торопливо пообещала: – Я клянусь, что никогда ничего у вас не попрошу. Этот ребёнок только мой, и я могу подписать документ, если захотите. Я полностью осознаю, что вы не отец, а только донор спермы.

Ника заметила, как вздрогнул Гордеев, и невольно отступила.

– Вот как? – скривился босс. – Так вы притащили меня на кладбище, чтобы поклясться могилой своего отца в том, что этот ребёнок никогда не будет моим?

Ника моргнула и, не ожидая такой резкой реакции от босса, отступила ещё на шаг. Досчитала до пяти, прежде чем ответить, и… промолчала. Она не знала, как ответить на странный вопрос так, чтобы ответ понравился Гордееву. А Всеволод Платонович вдруг порывисто шагнул к ней и, обняв за талию, прижал к себе так крепко, что перехватило дыхание. Вероника от изумления широко распахнула глаза. Ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Гордеев приблизился так, что их носы почти соприкасались, и, прожигая странным взглядом, сказал:

– Вот только моя семья этого уже не позволит. – Голос босса прозвучал хрипло, тёмные глаза влажно замерцали. – Тебе придётся смириться с тем, что этот ребёнок будет носить фамилию Гордеев.

Взгляд его опустился, и Ника с ужасом поняла, что босс смотрит на её губы. Хотела сказать хоть что-то, чтобы предотвратить надвигающуюся беду, но босс приник к её губам жёстким поцелуем, в котором не было ни капли ласки. У Ники ноги мгновенно стали ватными, в животе будто скрутился колючий жгут, а перед глазами поплыл туман. Терзая её губы, Гордеев наседал на Нику, ломал её волю, неумолимо подчинял себе. А когда она уже почти потеряла сознание от захватившей её бури противоречивых ощущений, так же неожиданно отстранился.

Ника покачнулась и, чтобы не упасть, схватилась за памятник. Мысли скакали, как шарики в лото, ни одну Ника не смогла поймать за хвостик. Что делать? Как отреагировать? И тут Гордеев глухо добавил:

– Или так… Или же стоит избавиться от ребёнка немедленно.

Вероника захлебнулась охватившей её вмиг яростью, которая почти оглушила и ослепила её, зато принесла мыслям ясность. Коротко замахнувшись, она отвесила боссу такую звонкую пощёчину, что на его гладковыбритой щеке остался чёткий отпечаток её ладони.

Гордеев даже не покачнулся, лишь спросил ледяным тоном, от которого, казалось, летом с неба начнёт падать снег:

– Это за предложение или за поцелуй?

– Вы достаточно умны, – едва сдерживаясь, чтобы не врезать Гордееву ещё раз, процедила Ника, – чтобы разобраться с этим вопросом без подсказки.

Развернувшись, она быстро направилась прочь. Не оглядываясь, прошла мимо машины и, цокая каблуками по асфальту, двинулась в направлении города.

Гордеев смотрел вслед женщине. Какая потрясающая игра! Какая подача, какая экспрессия… Он готов поверить, что она действительно хочет сохранить этого ребёнка только для себя и ничего не ждёт от него. Бабушка выбрала идеальную кандидатуру в суррогатные матери. И судьба этой женщины Елену Глебовну не интересовала, бабушка хотела переиграть собственную внучку, единоутробную сестру Всеволода. Чтобы миллиарды Платона Гордеева не достались ребёнку, который, по мнению бабушки, не имеет с семьёй Гордеевых ничего общего, Елена Глебовна не пожалеет жизни. Чужой, разумеется.

Поэтому, наказывая помощницу, терзая её поцелуем, в который вложил всю ярость и желание показать, какая Веронику ожидает жизнь, если она не отступит, Гордеев всё же засомневался. Женщина, не моргнув, может солгать обо всём на свете словами ли, делами и даже взглядом. Но тело не врёт. Гордеев не страдал от недостатка женского внимания и давно уже научился читать реакции тела прежде, чем противник (а женщин он иначе не воспринимал) что-то скажет. Это умение помогало в бизнесе не меньше, чем в делах личных.

Всеволод видел людей насквозь, угадывал их намерения по неосознанным движениям, положению тела и мимике. Наблюдая, вёл свою тонкую игру. Разумеется, не всех можно просчитать, чем выше человек взбирается по карьерной лестнице, тем осторожнее он двигается, тем лучше владеет собой.

Ника с первой встречи удивила Гордеева жёстким контролем своего тела. Он принял женщину без заявленного среди соискателей зарубежного образования только потому, что захотелось разгадать этот ребус. Она настолько хорошо владеет собой или же необычайно правдива? Он изучал Веронику полгода, и ни разу она не подвела, не разочаровала. Поэтому сейчас, обдумывая реакцию помощницы на свой жёсткий выпад, решил, что не всё увидел так, как следовало.

Ника обмолвилась, что её мать не хакер. И сейчас, обратив на это внимание, Гордеев и сам понял, что чрезвычайно эмоциональную женщину просто использовали.

– Бабушка, – процедил Гордеев.

Когда Катерина пригрозила местью, он не обратил особого внимания. Деньги он и сам заработает, а большего отец ему дать не способен. Пусть Катя забирает всё, бабушка хоть перестанет шантажировать Всеволода. Но она не смирилась и начала свою игру. Как всегда, не обращая внимания на поломанные судьбы и слёзы тех, кто подвернулся под её жёсткую руку.

Например, Ники. Гордеев на мгновение представил себя на месте помощницы. У неё была любимая работа. Босс видел по сияющим глазам женщины, что та действительно счастлива на занимаемой должности. Был и обожаемый муж. Гордеев скривился: слабак, замахнулся на женщину, но Ника так яростно его выгораживала. Значит, любит. И, конечно, долгожданная желанная беременность. Всеволод усмехнулся: он видел цену своей спермы в документе, выложить которую может лишь та, что совсем отчаялась. Всё это рассыпается пылью на глазах: босс становится донором, муж ревнует к боссу, а сам босс требует отказаться от ребёнка.

Глядя на выцветшую фотографию умершего отца Ники, Всеволод подумал, что Вероника сильная женщина, но даже она может не выдержать такого прессинга. Мужчина провёл по губам, вспоминая сладко-пряный вкус поцелуя, прикоснулся к пылающей коже щеки и уронил руку. Возможно, он перегнул палку.

Вернувшись к машине, огляделся, но женщины нигде не было видно. Спросил у водителя:

– Нику видел?

– Туда пошла, – кивнул Юра. – Я окликнул, но Вероника Дмитриевна не обернулась.

– Поезжай за ней, – усевшись в автомобиль, приказал Всеволод.