Нику они догнали быстро, и Поляков сбавил скорость до минимума. Гордеев, опустив стекло, приказал:

– Садись в машину.

Но Вероника словно не расслышала, она продолжала идти вперёд и делала вид, что рядом не тащится блестящий «роллс-ройс». Проезжающие мимо автомобили притормаживали, водители и пассажиры с интересом рассматривали происходящее. Гордеев разозлился.

– Юра, останови её!

Поляков послушно обогнал женщину и, крутанув руль, притормозил перед ней. Гордеев вышел из машины и приблизился к Нике.

– Ника. – Он взял её за локоть.

Вероника посмотрела на его руку и холодно попросила:

– Отпустите меня.

– Не дури, – ровно попросил Гордеев, – садись в машину. Или ты собралась до города пешком идти? На каблуках?

– Кстати, – Ника изогнулась и сбросила лодочки одну за другой, – можете забирать и их. Мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашей семьи.

– Не мой размер, – недоумённо хмыкнул Гордеев. – Да и фасон предпочитаю иной. Зачем мне их забирать?

– Вы купили их, – обвинила Ника. – Я обнаружила их в больнице рядом со своей сумкой, точно такие же, как мои. Но те, где каблук обломился, я купила месяц назад на премию, а эти новёхонькие. Вы думали, я не догадаюсь? Мне ваши подачки не нужны!

Она в неожиданном порыве ярости пнула туфли. Гордеев не сдержал кривой улыбки.

– Подачки? – прошипел он. – Сперму мою тоже вернёте?

Ника застыла, хватая ртом воздух. Гордеев заметил, как Юра втянул голову в плечи: Поляков знал, что, когда босс вот так улыбается, жди катастрофы.

– Вашу сперму я купила, – резко напомнила Ника. – И теперь во мне развивается новая жизнь, которая вам не принадлежит, Всеволод Платонович.

Эти слова оказались последней каплей, которая переполнила чашу терпения Всеволода. Он схватил Веронику за плечи и навис над ней с кривой улыбкой:

– Больше тебе не придётся за неё платить.

– Вы о чём? – отпрянула она.

– Сначала в тебе побывала моя сперма, теперь моя очередь, – хищно объяснил Всеволод и склонился ещё ниже. – Не этого ли ты добиваешься? Чтобы я тоже принадлежал тебе? Так я дам тебе такую возможность.

– Что это значит? – Она посмотрела встревоженно.

– Ты достаточно умная женщина, – едко вернул ей слова Всеволод, – чтобы самой разобраться в этом вопросе. – И, взяв за руку, потянул к машине. – Садись.

– И не подумаю, – вырвалась она и, развернувшись, махнула проезжающей мимо машине.

Старая разбитая «газель» притормозила, и Ника с улыбкой попросила её подвезти. Гордеев лишь ухмыльнулся и, вытащив бумажник, помахал водителю купюрой. Тот понимающе выскочил из машины и, цапнув деньги, виновато улыбнулся помрачневшей Веронике:

– Прости, красавица! Мест нет.

«Газель» взревела и, выплюнув из выхлопной трубы тёмное облако, умчалась. Гордеев снова подхватил локоть Ники.

– Садись, я сказал!

– Я увольняюсь, Всеволод Платонович, – подняв глаза, твёрдо заявила она.

– И не мечтай, – хищно ухмыльнулся Гордеев. – Ты добровольно вошла в мою жизнь, и назад дороги нет.

Он усадил женщину в машину, сел сам, и Юра нажал на педаль газа. По дороге Всеволод внимательно рассматривал профиль Вероники. Ни дать ни взять – Снежная королева! Дышит ровно, смотрит прямо, руки на коленях, спина напряженная. Вспомнил её рваное дыхание и украденный на кладбище поцелуй. Гордеев обязательно переиграет и ледяную Веденееву, и свою бабушку, а в процессе, возможно, ещё и получит удовольствие. Впервые Гордеев подумал, что совсем не против провести ночь с помощницей.

Окинул её фигурку придирчивым взглядом: высокая и стройная, она привлекает внимание мужчин. Как сказал водитель «газели» – красавица. Небольшая упругая грудь вздымается от дыхания, натягивает ткань офисной блузки, узкая юбка облегает точёные бёдра. Всеволод представил, как Вероника лежит на постели и, призывно раздвинув ноги, томно смотрит на него. Совсем другая, не холодная и собранная, а живая и страстная. Как в тот краткий миг, когда она отвесила пощёчину, когда на мгновение её снежные щиты дали трещину под натиском эмоций. Всеволод улыбнулся и прищурил глаза: будет интересно вытащить из-под корки льда то, что скрывает Веденеева.

Под взглядом Гордеева, будто ощущая его и зная, о чём мужчина думает, Ника съёживалась, краснела и незаметно, как ей казалось, отодвигалась от босса.

– Куда вы меня везёте? – вдруг спросила Ника.

– Домой. – Гордеев пристально наблюдал за ней, отмечая каждое движение мышц лица, каждый жест. – А ты куда хочешь поехать? Только скажи, и я отвезу тебя в отель.

– Нет, спасибо, – выпрямилась она. – Но эта дорога не ведёт к моему дому.

– Теперь ведёт, – не отрывая изучающего взгляда, процедил Гордеев. – С этого момента ты живёшь со мной.

Она вздрогнула так, будто её ударили плетью, и бросила на него пылающий бешенством взгляд. Гордеев удовлетворённо улыбнулся и замер в ожидании ответа – ему действительно было интересно, как она отреагирует на предложение. Но Ника тут же опустила веки. Всего на пару секунд, но, когда вновь посмотрела на босса, в её голубых глазах плескался лишь отстранённый холод.

– Нет, спасибо, Всеволод Платонович. Прошу вас остановить машину, я вызову такси и поеду домой.

– Тебе некуда ехать. – Гордеев посмотрел на помощницу пристально. Она должна была ещё на кладбище понять, что он отступать не намерен. Теперь, когда птичка, которая так неумело изображала жертву, попалась в лапы зверю, она должна смириться с неизбежным. – У тебя остался один дом, и он мой.

– Что? – Вероника побелела и вцепилась в руку Гордеева. – Что вы сделали?

– Два звонка, – сухо ответил Гордеев. – Один – в модельное агентство, второй – в соцслужбу. И не я сам, разумеется. Это работа адвокатов.

– Нет, – отшатнулась она. – Зачем вы так?

– Как «так», Вероника? – жёстко уточнил он и, притянув её к себе за запястье, обхватил за затылок. – Я тебе доверял, а ты за моей спиной договорилась с бабушкой? Заманчиво заполучить миллиардное наследство? Какой процент тебе пообещали? Я могу тебе дать эти деньги прямо сейчас, если ты сделаешь аборт.

Тут она перестала вырываться, замерла в объятиях Гордеева и, глядя ему в глаза, прошипела:

– Нет.

– Тогда у тебя не остаётся иного выхода, – заметил он и посмотрел на плотно сжатые губы Ники.

Захотелось вновь завладеть ими, смять, разомкнуть, проникнуть внутрь и напиться сладкой свежестью без согласия вырванного поцелуя. Но он не стал этого делать. Если он прав, она сама запрыгнет на него. День-два поломается и скользнёт змеёй в кровать, чтобы окончательно обвить его своими вёрткими кольцами лжи. Что же, он не против поразвлечься. А если нет… Тогда он вернёт и работу её чокнутой матери, и репутацию её вспыльчивому мужу, а ей самой даст свободу.