Отключившись, Гордеев выдохнул сквозь зубы. А он думал, что прислуга достаточно вышколена. Над дисциплиной ещё работать и работать! С трудом сдержавшись, чтобы не швырнуть телефон в стену, подался к монитору. Ника вошла!

Щелчок мышкой, и в спальне включился свет. Гордеев довольно усмехнулся, наблюдая, как Вероника, испуганно озираясь, сильно побледнела, тут же покраснела и начала задыхаться. Не привыкла к таким развлечениям? Уже ей в плюс. Но смирится ли она или попытается сопротивляться? Или повернётся и гордо удалится? Улыбка Гордеева стала ещё шире: да кто же ей позволит? Птичка уже в клетке, и пусть забудет о свободе навеки.

Гордеев расслабленно откинулся на спинку кресла, размышляя, чем ещё надавить на женщину, как та покачнулась. Он нахмурился, а когда Нику вырвало, сдёрнулся с места.

– Павел, быстро в спальню! – прокричал на бегу в сотовый. – Гостье плохо!

Благо в его доме каждый должен отзываться на первый же гудок, а значит, Павел уже скоро будет рядом с помощницей. Но, несмотря на это, Гордеев нёсся вниз так, что едва по лестнице кубарем не скатился. Вот дурак! Она же беременна. А если выкидыш? Спина похолодела, а потом уже Гордеев остановился и подумал: так это же отличный выход для всех. Всеволод уже почти добежал до двери и видел, как его люди помогали Веронике. Женщина снова в обмороке, но Всеволод больше не унизится до того, чтобы взять её на руки.

Приказав Павлу отнести девушку в комнату для гостей, он, скрестив руки, наблюдал за охранником. Большой, мускулистый, Пашка на пике своей карьеры резво проявлял себя на ринге, уходил от чудовищно быстрых ударов, но вот с Никой выглядел, как неуклюжий медведь. Гордеев не выдержал и процедил:

– Увалень! Давай мне, пока ты её не добил.

Пашка растерянно переглянулся с Кристиной и, пожав плечами, осторожно передал гостью боссу. Голова бесчувственной Ники покачнулась, и Гордеев присел да прогнулся так, чтобы Вероника привалилась щекой к его груди. Теперь можно осторожно идти.

Сопровождаемый возбуждённой нетривиальным событием свитой, Всеволод отнёс Веронику в другое крыло, а Кристина распахнула перед боссом двери в комнату для гостей. Здесь было светло, чисто и готово для тех, кто так часто заваливался к Гордееву, чтобы поразвлечься с проститутками высшего класса. За его счёт, разумеется!

– Вызови Жукова, – приказал мужчина и хмуро добавил: – Нет, позвони ему и отправь машину. Скажи Юре, чтобы гнал, как на прошлой работе. Он поймёт.

– Хорошо, – кивнул Павел и осторожно прикрыл за шефом дверь.

Гордеев замер на секунду: они что там, свихнулись? А помогать кто будет? Почему все решили остаться снаружи? С другой стороны, Всеволод не приказывал им зайти. А зря…

Он всё же прошёл к дивану и осторожно уложил Нику. Пахло от неё так себе, надо бы умыть. Гордеев направился в ванную комнату и, намочив полотенце, вернулся к помощнице. Осторожно обтёр влажной тканью её лицо.

Вероника вздрогнула и распахнула глаза. Она лежала и молча смотрела на Всеволода так, словно он только что толкнул её под колёса КАМАЗа. Гордеев поспешно отвернулся, нервно покрутил в руках полотенце и, отбросив его, резко поднялся.

– Вижу, тебе лучше, – сухо сказал он. – Лежи, скоро привезут доктора Жукова.

– Не нужно. – Вероника поднялась и, усевшись, посмотрела на Гордеева исподлобья. – Я немедленно ухожу.

– Нет, – холодно бросил он. – Ты не уйдёшь.

– А то что? – запальчиво выкрикнула Ника. От резкой перемены Гордеев вздрогнул и нахмурился: он терпеть не мог, когда его так подлавливали. А Вероника не отрывала от босса колючего взгляда. – Запрёте в вашей комнате утех? Привяжете к тем уродливым станкам? Будете держать, пока я там не умру от жуткого смрада?

Она резко замолчала и выпрямилась. Лицо её приобрело холодное отстранённое выражение, взгляд стал деловым. Гордеев незаметно улыбнулся: эту Веронику он знал шесть месяцев. Она не будет истерить, не будет обвинять… Улыбка растаяла. На совещаниях именно с таким выражением лица его помощница жёстко, но вежливо ставила на место даже зарвавшихся акционеров.

– Я рада, что вы сразу показали вашу скрытую сторону, Всеволод Платонович, – спокойно призналась Вероника. – Теперь я уверена, что ни я, ни мой ребёнок не будем жить в этом доме, и объясню почему. – Она посмотрела в глаза Гордееву и рассудительно перечислила: – Вы привыкли к холостяцкой жизни и, судя по тому, что поставили меня перед фактом наличия той комнаты, менять ничего не намерены. Более того, явно намекали, что не против и со мной, – она на миг запнулась, но тем же тоном продолжила, – поиграть.

Гордеев в ответ лишь улыбнулся. Вероника передёрнула плечами и, не выдержав его откровенного взгляда, отвернулась.

– «Играть» с тобой, – иронично повторил за ней мужчина, – я не собирался. Лишь показал, к чему стоит быть готовой, если рискнёшь оставить моего ребёнка. Тогда придётся выйти за меня замуж и смириться с той комнатой. Потому как ты верно заметила, менять я ничего не намерен. – Вероника встрепенулась, попыталась что-то сказать, но Всеволод повысил голос. – И не тешь себя надеждой уйти из этого дома. Твоё проживание здесь утверждённый факт! Уйти ты можешь лишь с одним условием. Аборт!

Он хищно скривился, а Вероника решительно поднялась и выдохнула:

– Нет!

Покачнувшись, она испуганно ахнула и уцепилась за Гордеева, а он подхватил Нику за талию. Склонился к её лицу, прошептал с издёвкой:

– Не нужно уловок… дорогая! Если хотела ласки, осталась бы в спальне. Сейчас же я не могу уделить тебе должного внимания. Во всяком случае до того, как ты почистишь зубы.

Вероника оттолкнула его с таким возмущением, словно это Гордеев навалился на неё, а не наоборот. Отвернулась и спокойно ответила:

– Вы слишком высокого мнения о себе, Всеволод Платонович, если думаете, что интересуете меня. Я работаю у вас полгода, так вот. Ни разу за это время, – она развернулась, и голубые глаза её на миг полыхнули яростным пламенем, – ни разу я не посмотрела на вас как на мужчину! Я всегда и телом, и сердцем, и мыслями была верна своему мужу!

– Это тому храбрецу, который замахнулся, чтобы ударить жену? – зло уточнил Всеволод.

Вероника шагнула к боссу и, без страха глядя на него, уверила:

– Миша никогда бы не ударил меня. Он заботливый и нежный. Страстный и романтичный. Да, он вспылил, но лишь замахнулся. И я его не виню. Если бы была на его месте, тоже приревновала бы.

– Да? – мягко шагнул к ней Всеволод и на память процитировал: – «Богатенький и смазливый ублюдок»… Как там ещё? Ах да! «Перед таким каждая ноги раздвинет». – Он склонился к самой щеке Вероники и, ощущая щекотку её волос, прошептал: – И на какое же место ты себя ставила, Ника? На то, с которого видно, какой я сексуальный? А ещё говоришь, что ни разу не посмотрела на меня как на мужчину. Противоречишь сама себе.

– Нет, – сухо ответила Вероника и отступила на шаг, увеличивая между ними расстояние. – Вы ищете скрытый смысл там, где его нет. Я говорила о том, что клиника оказалась подозрительной и после «донорства» исчезла как по волшебству. И только. – Она вскинула подбородок и повторила: – Вы мне не интересны, Всеволод Платонович. Вот нисколько! И Миша на порядок лучше вас. Во всяком случае, он никогда не показывал мне, где спал с другими женщинами. – Она холодно усмехнулась. – Да ещё так горделиво, словно это ваше величайшее достоинство.