Ваш Кердик сразу же понял, о чём идёт речь — вот что пишется о тех событиях в «Хронографе»11:

«Швиния: маленькое горное государство; расположена в так называемой Королевской седловине, разделяющей основной горный массив на две части. Полтора столетия назад уставшая от беспредела Тираннии горстка людей ушла на юг, образовав своё собственное государство. Примкнули к ним немногие, боясь возмездия правящей элиты. Армии, как таковой, нет — против возможных карательных мер швины ведут партизанскую войну. Иногда военную помощь Швинии оказывает соседняя Тезориания…».

Перестроив себя с курса познавательной географии и всемирной истории Фантазии на диалог с коренастым народом, я со всей присущей мне вежливостью и теплотой выразил солидарность с гномами во всём том, что они делают, во всех их начинаниях — однако участвовать в их национально-освободительном движении наотрез отказался.

— Это не моя война, — понуро потупил я свой взор, горько и протяжно вздыхая, — но я верю, что вы добьётесь на этом поприще успеха; я верю вам и верю в вас.

Мне вернули мои вещи, усадили в арбу, запряжённую уже хорошо отдохнувшими лошадьми и управляемую бессменным кучером, а также дали проводника — дабы не плутать по подгорным тоннелям впустую, но целенаправленно идти в сторону примерного месторасположения замков владений Бург (для этого нам потребовалось под землёй пересечь Поле платиновых клинков, минуя Логнан и далее выйти к Королевской седловине).

Достигнув своей цели, я поразился поредевшим лесам того края: о, Кранн Дарах12! Что сделали они с тобой?!

Ибо я стоял под небом другой страны нордов — страны жестокой, беспощадной; импульсивной, агрессивной.

Под покровом ночи я продолжил свой путь — путь на север, в сторону древней Гномии, в сторону Тираннского горообразования, венцом которому служит гора Тираннберг (известная южанам-амулетинцам как пик Берги Даг ут-Тирани). Продираясь сквозь чащу лесов, представленных буком и ясенем, я не боялся ни тёмных дварфов, ни троллюдей (однажды выведенных в Тронне и размножившихся повсюду), ни скелетонов, ни троллей горных, ни троллей лесных — скорее всего единственный эльф, которого я не так давно видел своими глазами, благословил меня и наделил свойством невидимости, а арбу с кучером и лошадьми, значительно уменьшив в размерах, вложил мне в карман, дабы мне было легче перемещаться в густой, дремучей чащобе.

От тираннского замка Эберн через эйнарские селения Кьоркланн и Виронан, через Гнилые дебри и реку Винешку я направился в Яргард, попутно ведя торговлю — рыбой ли, шкурами ли, клубнями ли. В этот раз мы несколько торопились, ибо защитная аура безымянного эльфа, помогшая мне избежать встреч с одними чудовищами, в эйнарских землях уже не действовала — увы, она иссякла, и я до жути боялся напороться на великанов, кадаверов и зомби. По счастью, их всех я так и не встретил, и поэтому у меня невольно напрашивалась мысль: а существуют ли они? Реальные ли это жители Фантазии, или это выдумки, вымысел людской? Эльфа я видел, гномов — тоже, но этого слишком мало для того, чтобы говорить о том, что волшебство присутствует в действительности, что с течением времён сказка всё ещё не выветрилась. Кому-то такие мои мысли покажутся странными, неясными, непонятными — сущим бредом, одним словом; однако лично мне хочется верить, что Фантазия — это Фантазия, а не скучный, обыденный мир вроде того, который описал мне гном-инженер, и который люди называют «Земля».

«Вот, побывал я и в Эйнаре, и в Ярхейме, — предался размышлениям я, — может, я что-то упустил?».

Отплыв из Яргарда, в котором я за ненадобностью оставил кучера и его повозку, я по Злому морю добрался до острова Мареанн, дабы сделать небольшой однодневный привал в селении Фрумскогур (при этом держась подальше от испаряющей ядовитые миазмы впадины Погань, что в Проклятом месте — иногда очень трудно избежать приступов любопытства и соблазна). Оттуда я всё так же морем прибыл в Абфинстермаусс, в котором держал отчёт пред кронингом о том, где я бывал и что видел. Свободный негоциант — непозволительная роскошь во все времена, ведь ты делаешь всё, что тебе заблагорассудится (разумеется, в рамках закона). Поэтому я не боялся государева гнева относительно того, что я ему ничего не привёз из посещаемых мною ранее земель, потому как у нас был уговор на то, что если я что и найду, то это будет нечто такое, чего у кронинга в сундуках нет.

Набравшись сил в родных стенах, я снова стремлюсь скорее от них избавиться — но лишь затем, чтобы побродить по белу свету и вернуться обратно. Вот, ваш покорный слуга, ваш Кердик садится на большой торговый корабль, на это морское такси, дабы совершить ещё один круиз — и экипаж судна не в силах противиться моей воле, ибо я действую с позволения самого кронинга!

Прежде, чем плыть по Морю мерзлоты на восток, я, находясь в водах Злого моря, решил взять курс на северо-запад, дабы пересечь Студёный океан и попасть в другое полушарие с севера — попасть в то место, о котором я имел весьма скудную информацию.

Через несколько дней (или недель?) пути я вычислил координаты своего местонахождения: семьдесят градусов северной широты и шестьдесят градусов западной долготы — мы неподалёку от мыса, являющимся северной оконечностью полуострова Вуффэлл (который, в свою очередь, является прародиной йнигг, их одноимённой страной, ныне канувшей в небытие).

Не заходя в воды Северо-Западного моря, корабль продолжил своё плавание; он плыл по волнам так, как плывёт по воздуху пернатый хищник луноед. Однако сколько я ни пытался, я не смог достичь ни Волшебных земель, ни Тёмных земель — стрелка моего компаса крутилась так, будто сошла с ума. Мне не помогли ни смекалка, ни жизненный опыт, ни солнечный камень, ни молитвы — всё без толку; не видать мне, как своих ушей, ни Лиэрских рудников, ни харчевню «Коннахт», ни Мэнн, ни Шеллфолд, ни замок великанши Ёллейн, ни даже гору Энгер! Не увижу я драконов…

Сквозь туман я различил свет и очертания маяка и поплыл к нему — ах, как горестно воздевал я руки немного после! Ибо маяк оказался всего лишь миражом, частью сурового, но удивительного морского пейзажа — равно как и выныривающие время от времени морские коровы, эндемики этого ареала. Воздевая руки, я, находясь в состоянии аффекта, в состоянии отчаяния, разодрал бы и свои одежды — но климат Севера до крайности суров и даже жесток; потому я, поборов свою минутную слабость, вновь обратился в стоика и велел кораблю разворачиваться.