у подножия Гималаев, на Тибетском нагорье, живет самая мирная нация на планете – пасущие яков и овец тибетцы. Китай притесняет тибетцев, но все сопротивление этих набожных буддистов сводится к актам самосожжения. Страдания Тибета начались после захвата его Китаем в 1950 году[14]. Далай-лама, духовный лидер тибетцев, живет в изгнании в Индии и известен во всем мире как самый добрый и кроткий правитель на земле. Он награжден Нобелевской премией мира, а Китай его почему-то преследует.

Иными словами, тибетцы в нашем понимании – практически идеальные люди, настоящие герои из далекой восточной страны.

Однако есть у медали и обратная сторона, которую на Западе игнорируют. Это противоречие констатирует исследователь Сонья Лаукканен, в своей диссертации по антропологии она пишет о влиянии туризма на самовосприятие тибетцев. Кроме того, она изучает сложившиеся на Западе представления о Тибете. Лаукканен жила в Китае с 2009 по 2012 годы и бóльшую часть этого времени провела в национальном парке у подножья священных гор Мэйли в автономном округе Дицин, что в провинции Юньнань. На крутых склонах субтропический климат превращается в высокогорный, и парк манит туристов, в особенности китайских. Работая над диссертацией, Лаукканен попутно содержала гостевой дом в местной деревне, где жило порядка 350 человек – они выращивали злаки и виноград, собирали грибы и целебные травы в горах, обслуживали туристов. Так что с бытом тибетцев Лаукканен знакома не понаслышке.

«Когда я говорю, что тибетский вопрос не настолько однозначен, как мы привыкли считать, мои финские друзья думают, что я выступаю против далай-ламы. Я не сомневаюсь, что далай-лама – хороший человек. И была бы на седьмом небе от счастья, встретившись с ним. Но не стоит его обожествлять», – говорит Лаукканен.

Если о «хороших парнях» – тибетцах – говоришь что-то негативное, тебя причисляют к стану «плохих парней» – китайцев. И действительно, на тибетской земле китайцы – плохие парни. То, что западные СМИ рассказывают о китайских чиновниках, почти всегда правда. Международные организации по защите прав человека Human Rights Watch и Amnesty International сообщают, как Китай попирает в Тибете свободу слова, собраний и вероисповедания. Тибетцы подвергаются арестам и избиениям, за ними повсеместно следят, а в их домах устраивают обыски. Уничтожаются тибетские монастыри, монахов и монахинь выгоняют на улицу. Искореняется культура. К примеру, весной 2018 года Китай приговорил к пяти годам тюрьмы активиста Таши Вангчука, который в одном интервью выступил за школьное обучение на тибетском.

В то же время не все, что мы знаем о тибетцах, – истина. Например, не такой уж они мирный народ. Американская журналистка Джослин Форд сняла документальный фильм «Скитаясь без дома» (Nowhere to call home), в котором показала женщину по имени Цанта, перебравшуюся из Тибета в Пекин. Каждый раз, приезжая в родную деревню, Цанта боится, что свекор зарежет ее или отберет сына. У родителей Цанты было четыре дочери – три пытались покончить с собой. Если верить фильму Форд, то жизнь в тибетской деревне тягостна и наполнена нищетой и насилием. Женщин там ни во что не ставят. Цанта говорит: «Мужчины здесь выясняют отношения на кулаках, а женщины таскают друг друга за волосы». Цанта вынуждена объяснять ребенку, что, в отличие от родного села, в Пекине косо смотрят на дерущихся мальчишек.

Конечно, нельзя судить обо всех тибетцах по одной семье и одной деревне, но печальная женская доля – вряд ли проблема одного-единственного тибетского села. Например, о притеснении женщин в Тибете и тибетских общинах за рубежом откровенно повествует блог «Реальность тибетской женщины» (Tibetan Women’s Reality). Его автор, живущий за границей, сокрушается, что насилие над женщинами замалчивают, чтобы не очернить тибетцев. Чего уж там, во всем Китае судьба деревенских женщин незавидна, ими нередко помыкает родня мужа, и женские самоубийства – увы, распространенное явление.

Даже буддийские монахи Тибета не всегда придерживаются принципа ненасилия. В больнице Дицина Сонья Лаукканен встретила одного из них, раненного в живот в поножовщине.

«Я верю, что духовные лидеры стараются жить той жизнью, которая соответствует нашим представлениям о буддизме, однако на рядовом уровне ситуация иная», – говорит Лаукканен.

Непредвзятую информацию бывает сложно найти. К примеру, до сих пор неясно, какую роль сыграли монахи в кровавых антиправительственных восстаниях в столице Тибета Лхасе в конце 1980-х и в 2008 году. Все началось с протестных акций (по всей видимости мирных) монахов, на что китайские власти ответили насилием и арестами – и тогда на улицы вышло еще больше тибетцев. В 2008 году они напали на живущих в Лхасе представителей китайских народностей хань и хуэй и разгромили их лавки. Китайские власти жестоко подавили протесты. Ханьцы представляют собой абсолютное этническое большинство в Китае, хуэй, в свою очередь, – древнее мусульманское меньшинство.

* * *

Почему же мы так уверены, что тибетцы – необычайно мирный народ? Причин по меньшей мере три. Во-первых, противостояние между тибетцами и китайским правительством логично ассоциируется с далай-ламой, чья идея ненасильственного сопротивления выглядит благородно. Сочувствующие, в свою очередь, не всегда пытаются разобраться в ситуации, они просто вспоминают образ далай-ламы. А вот у уйгуров, живущих в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, нет подобной символической фигуры, с которой можно было бы ассоциировать борьбу, поэтому они остаются в тени.

В последние годы власти Китая все больше притесняют уйгуров, но мы мало что знаем об этом. Уйгурские мужчины терпят унижения в «воспитательных лагерях», больше похожих на тюрьмы, – вне закона многие местные традиции, например ношение бороды. Женщинам же нельзя носить паранджу и учить детей исламу даже дома. Уйгуров заставляют пить спиртное и курить. Чиновники засылают в их дома шпионов, чья цель доносить, придерживаются ли там установленных правительством порядков[15].

Во-вторых, по мнению Соньи Лаукканен, религиозно-мистический образ Тибета удобно вписывается в европейскую картину мира. Приятно думать, что где-то в отдаленном уголке планеты царит подлинная духовность, в то время как жители Запада (и ханьцы в Китае) погрязли в болоте материализма. Атмосферой духовности пропитаны многие книги и фильмы о Тибете.

Роман британца Джеймса Хилтона «Потерянный горизонт» и снятая по нему одноименная картина о райской стране Шангри-Ла произвели фурор на Западе в 1930-е годы. В свою очередь, роман «Семь лет в Тибете» и его многочисленные экранизации рассказывают о том, как австрийский скалолаз Генрих Харрер обучал юного далай-ламу. Всякий раз, когда строгие монахи отворачиваются, озорной и обаятельный далай-лама украдкой спускается со своего трона к учителю, чтобы узнать что-то новое о чудесах этого мира. Далай-лама поручает Харреру построить кинотеатр – труднейшая задача, ведь при строительстве не должен погибнуть ни один червяк. В финале жестокий Китай захватывает Тибет.

Туризм в Тибете стремится соответствовать ожиданиям путешественников. Путеводители пестрят фотографиями тибетцев в национальных одеждах верхом на лошадях или с молитвенными барабанами.